Фото: Советский Спорт
В ближайшее воскресенье в Москве пройдет традиционный легкоатлетический турнир «Русская зима». В его преддверии в редакции Sovsport.ru побывала одна из наиболее ярких звезд предстоящих соревнований — лейтенант ЦСКА Екатерина Конева.
После фотосессии с символом армейского клуба, плюшевым конем — не зря же спортсменка носит свою фамилию — мы приступили к беседе и начали, естественно, с проблемной темы.
— Екатерина, как после отстранения российских легкоатлетов от участия в международных соревнованиях можно назвать процесс подготовки к вашей первой Олимпиаде в карьере? Кошмар?
— Неприятная ситуация. Конечно, неопределенность сказывается, нет достаточной мотивации. Обычно зимой спортсмены готовятся отобраться на какой-либо чемпионат, а тут и не на что отбираться. Но мы все равно находим в себе силы. И надеемся, что все сложится хорошо.
— В вашем личном тренировочном процессе многое поменялось?
— Нет. Я зимой и так обычно за границу выступать не ездила. Стартовала на Кубках Губернатора в Краснодарском крае и в Волгограде, естественно, на «Русской зиме». Потом был чемпионат России, а затем либо чемпионат Европы, либо чемпионат мира. Сейчас же я выступаю на Гран-при, потом стартую на чемпионате России, куда приедут все спортсмены. А потом на сбор, готовиться к лету.
— На международных стартах конкуренция была бы выше…
— Есть такое, конечно. В России сейчас «тройничек» с высокими результатами мало. Но надеюсь, в ближайшее время их станет больше. Будет с кем «зарубиться». А насчет борьбы с иностранными спортсменками — надеюсь, весной нас «выпустят».
— Вы сейчас выступаете в двух видах одновременно — в тройном прыжке и в прыжке в длину. Не для того, чтобы «заруб» было побольше?
— Нет, мы просто с тренером стараемся повысить скорость разбега. А это можно сделать только в длине. В тройном я разбегаюсь, так скажем, вальяжно, а в длине надо бежать быстро с первого шага до последнего.
— Перестраиваться с одного вида на другой легко?
— Несложно. Один разбег, просто скорость разная. К тому же иногда что-то одно надоедает, хочется переключиться.
— Вы же тройным стали прыгать довольно поздно…
— Тренер во мне «тройничку» увидел. А я отнекивалась: это же травмоопасный вид, боялась, что останусь без спины, без стоп, без колен. Но пока жива, пока хожу… (улыбается).
— Вы же еще и спринтом занимались. За сколько стометровку пробежите?
— 11,57.
— Совмещать прямо на одних соревнованиях несколько видов можно? Приехали на Олимпиаду, взяли четыре медали.
— Я совмещала прошлой зимой длину и тройной. Но спринт для меня скучен.
— Как это? Не успел стартовать, сразу финиш. Когда скучать?
— Я имею в виду то, что тренировать спринт мне неинтересно. Нудная работа — это не мое. Мне интересно прыгать.
— Но зато самые популярные легкоатлеты мира — спринтеры. Запускали бы сейчас стрелы как Усэйн Болт.
— Была чемпионкой России в беге на 60 метров. Но в спринте выйти на мировой уровень сложно. Нужно быть на голову выше всех. К тому же у темнокожих есть предрасположенность к спринту.
— А как же голландка Дафне Схипперс, болгарка Ивет Лалова — чемпионки мира и Европы на спринтерских дистанциях?
— Исключения из правил.
— Если говорить о совмещениях, то и в тройном, и в длине выступала Татьяна Лебедева.
— Все про это мне говорят (улыбается). Мы знакомы достаточно хорошо, общаемся, друг у друга что-то спрашиваем.
— Совет она может дать?
— Знаете, я советов обычно ни у кого не спрашиваю. Каждый человек индивидуален, у каждого свой тренер, своя работа. Если у нас был один тренер, что-то могла бы спросить. А так мы какие-нибудь общие вопросы легкой атлетики обсуждаем.
— Фильм телеканала ARD о допинге с ней не обсуждали?
— Нет, и я его даже не смотрела. Не хочу в это лезть. Зачем? Мне кажется, это грязь, которой не стоит лишний раз забивать себе голову.
— Если говорить о конкуренции, то в тройном прыжке у вас есть одна соперница, с которой вы постоянно боретесь — Катрин Ибаргуен из Колумбии. Вы, наверное, уже либо сильно подружились, либо ненавидите друг друга.
— Отношений никаких вообще.
— Даже не здороваетесь?
— Иногда нет. Если она чувствует, что в форме, то поздоровается (смеется).
— Когда впервые ее увидели, помните?
— Кстати, в Рио и увидела. Это был мой первый коммерческий турнир. Поехала туда одна, без тренера. Страшно было, а еще в тот год извержение вулкана в Исландии было, самолеты летать перестали. И я думаю: что же мне делать? Но ничего, напрыгала 14,25, нормально для первого старта.
— А она что?
— Получше. Я вторая была.
— Когда вы впервые в карьере прыгнули за 15 метров и все равно проиграли Ибаргуен, обидно было?
— Очень. Я, на самом деле, не раз те прыжки пересматривала и могу сказать, что мой результат был больше, чем 15,04, которые мне засчитали. И я, и Ибаргуен приземлялись примерно на одном уровне. Вот это меня больше всего возмутило.
— Но ей хотя бы не засчитали ее результат в качестве лучшего в сезоне.
— Да, потому что превышение ветра было. Но это же правильно!
— В общем, у вас есть заноза в пятке, которую в Рио надо вытащить, мы так поняли.
— Это очень сильно сказано (смеется). Но, думаю, да.
— Вытащите?
— Раньше я загадывала что-то, а сейчас этого делать не хочу. Обжигалась. Не хочется повторять прошлых ошибок. Буду стараться, что в моих силах, буду делать, ни в коем случае не сдаюсь. Естественно, буду отстаивать честь России. Надеюсь, нас допустят до Олимпийских игр.
— Для победы надо будет за 15 метров прыгать?
— Да. И не чуть-чуть за 15, а хорошо за 15.
— Сами соревнования для вас контактная борьба, выводить из равновесия пытались?
— И не раз. Например, на зимнем чемпионате Европы в Праге в прошлом году. Взяла мат, положила на него принадлежности для разминки. Проходит мимо девочка из Англии и на мат наступает. Зачем, можно ведь обойти? Потом два раза плечом меня задевает. Я думаю: ты вообще полоумная? Потом она в секторе подошла и извинилась. Но меня, может быть, это и завело.
— То есть положительную роль инцидент сыграл все равно?
— Да, для меня такие вещи — часто раздражитель. Я иногда даже сама с собой могу поговорить, чтобы завестись.
— Матом?
— Иногда да. Иногда и вслух.
— На тренера?
— Бывает (смеется).
— У вашего тренера Александра Цыплакова занимаются сейчас сразу несколько спортсменов топ-уровня.
— Да, у нас большая группа, тяжело даже работать, на самом деле. Раньше мы с Даниилом, его сыном, были вдвоем, все тренерское время — для нас двоих. А сейчас у нас есть и Дмитрий Сорокин, и Татьяна Акмухамедова, и Сергей Полянский к нам перешел, Артем Примак.
— Внимания тренерского хватает?
— Мне нет. Но я все-таки уже взрослая спортсменка. Что-то сама в голове прокручу, вспомню указания тренера. Понимаю, что сейчас новому поколению нужно больше времени. Когда-то нужно было мне.
— Для себя определили временной отрезок вашей карьеры?
— До 30 лет, думаю, допрыгаю. Может быть, чуть побольше.
— Ваш земляк Иван Скобрев, когда в Хабаровске было знаменитое наводнение 2013 года, участвовал в ликвидации его последствий.
— Я на соревнованиях была, а за родителей было страшно. Их, к счастью, не затопило, а нашу родственницу, бабушку, затопило. Прямо под крышу. Жутко все это. К стадиону, помню, парусники приплывали. На самолете летели, все вокруг в воде.
— Часто там бываете?
— Сейчас, скажу честно, нет. Раньше рвалась туда, все-таки корни мои там, родственники. Пес мой живет у мамы. А сейчас я поняла, что часто ездить смысла нет. Тренироваться негде, дорого, зимой холодно, в снегопады иногда на машине не выбраться. Плюс восемь часов перелета, последнее время после самолета я обуться часто не могу, ноги отекают. Акклиматизация — сбой в организме, иммунитет на нуле.
— А как же родители?
— Очень жалко, что их не вижу. Маме тут еще операцию сделали: пошла на коньках покататься и упала, сломала руку. Звонит, плачет, а у меня сердце кровью обливается, но помочь ничем не могу. Папа работает машинистом вахтовым методом, по 15 дней его нет. Плюс мама за больным отцом ухаживает. Тяжело все это.
— Чтобы не заканчивать на грустном, в конце интервью — несколько несерьезных вопросов. Как вы относитесь к коню?
— Отлично! У меня же говорящая фамилия (смеется). Очень люблю лошадей. Раньше когда отец смотрел военные фильмы, и там лошади падали, я прямо ревела. Так было их жалко! Не знала, куда себя девать. Во время чемпионата мира в Москве мы жили в «Рэдиссоне», и там висела картина с лошадью. Я постоянно ходила и смотрела на нее. Тренер сказал: если выиграешь чемпионат мира, то подарю тебе такую. Я не выиграла — и у меня нет картины с лошадью…
— Верхом ездили?
— Да, в горах, в Сочи. Мне такой конь достался красивый… Черный. И дерзкий. Прямо как я (смеется).
— Обошлось без падения?
— Конечно! Он же понял, что я его люблю! А на втором месте у меня после лошадей собаки. Это моя слабость. С прыгуном с шестом Александром Грипичем недавно были в Славянске-на-Кубани, приехали к нему в дом. А там две собаки! Одна немецкая овчарка, второй лабрадор. Конечно же, овчарка меня полюбила. А ей в дом заходить нельзя, он больше как сторожевой пес. Ну я выйду, тихонько говорю: Марс, возьми сосиску! Потом Саше сказала: как же так, лабрадор дома живет, а овчарка нет, это несправедливо. Хотя бы на коврике у порога! В итоге добилась своего: коврик постелили, он на него улегся, прямо в восторге был.
— Не видите себя после окончания карьеры как-то связанной с животными?
— С детства у меня была мечта приют для собак открыть. Что будет после окончания карьеры, пока не думала. Но наверное, у меня будет дома много собак.
— Не можем не спросить про клуб, который вы представляете. Кто любимый футболист из ЦСКА?
— Нет таких, не люблю футбол.
— Хоккеист?
— Радулов. Ходила на матчи ЦСКА, он мне очень нравится. Тоже такой же дерзкий. Одному даст, второго замочит.
— Баскетболист?
— Не смотрю. Хоккей и легкая атлетика.
— Хоккей — единственный любимый зимний вид спорта?
— Плющенко нравится, конечно. Я подписана в Инстаграме на его страничку. Да и вообще фигурное катание люблю.
— Сами на коньки вставали?
— Последний раз лет семь назад. Иногда с ребятами соберемся, а потом вспомним: эх, у нас же соревнования. Опять навернемся, опять что-то себе отобьем. Если бы не наш вид деятельности и не опасность получить травму, ходили бы постоянно.