Лаланд: чувствую, что должен знать историю ЦСКА

Голкипер ЦСКА Кевин Лаланд рассказал о своей карьере, белорусском гражданстве, изучении русского.

Новичок «армейского» клуба Кевин Лаланд когда-то выходил в одной команде с Никитой Филатовым и играл за клуб из «Лас-Вегаса». Пять лет назад он решил изменить свою карьеру и поехал в подмосковный «Витязь». Затем в его карьере было минское «Динамо», во время выступления за которое он оформил белорусское гражданство и сыграл на чемпионате мира. Сейчас Кевин оказался в ЦСКА, где изучает русский язык и историю клуба и надеется на хороший сезон в легендарной команде.

— Второй сбор подходит к концу. Уже адаптировались к новой команде?

— Это не так сложно, у нас был тяжёлый сбор, мы работали все вместе, проводили по несколько тренировок в день. Но все ребята пребывают в хорошем настроении. У меня не было никаких проблем с адаптацией. Общаюсь как с иностранцами, так и с русскими ребятами. Мы все ждём начала сезона с нетерпением.

— Теперь с вами работает финский тренер вратарей Яри Каарела. Он говорил, что у вас смешанный стиль игры. Учитесь у него нюансам финской школы?

— Всегда есть пространство для чего-то нового. Мы с Яри очень открыты друг другу. Он знает, что мне подходит, что — нет. Всегда надо учиться, Яри рассказал мне о каких-то нюансах, которые вначале мне казались странноватыми, но потом я увидел, что они работают. Он знает, о чём говорит, если мы продолжим так общаться весь сезон, то результат окажется хорошим.

— К тому же он хорошо говорит по-английски.

— Да, хотя в Минске тренер вратарей тоже знал английский. Тренер вратарей — это не просто тренер, это ещё и друг, с которым можно что-то обсудить. Он даёт советы вратарям как психолог. Ведь Яри сам прошёл через многие сложности.

— Главной сложностью вашей карьеры был приезд в Россию?

— Да. Первый сезон был очень тяжёлый. Мне было 22 или 23 года. Я был не уверен, сделал ли правильный выбор. Моя мечта была играть в НХЛ. И я её оставил, уехал от семьи. Ещё сложность состояла в том, что тренировочный лагерь начинался в середине июля, когда в Северной Америке мы собирались лишь в сентябре. В июле и августе у нас в Канаде проходят свадьбы, праздники. Но в это время я оказался вдали от друзей и родных. Это было непросто. Сейчас уже пошёл мой пятый год в КХЛ, я просто привык к этому, мои родные понимают, что это моя работа.

— Поехать в тот «Витязь», известный своими драками и тафгаями, было смелым решением.

— Если честно, я ничего не знал о КХЛ. Был знаком лишь с несколькими ребятами, которые играли в России.

— С Филатовым, с которым вы играли вместе?

— Я не говорил с Ником о России. Обсуждали КХЛ с североамериканцами, никто не говорил ничего плохого. И я не жалею, что поехал. У меня в команде было ещё четыре канадца. Если бы я тогда не поехал в «Витязь», не был бы здесь сейчас. Тогда я сделал важный шаг в карьере, научился жить в другой стране, заботится о себе самостоятельно.

— До «Витязя» вы играли в АХЛ за клуб из «Лас-Вегаса». Как это — играть в таком месте?

— Лучшее, что было — мы ходили в шортах и майках круглый год. Погода там тёплая и приятная. Другой позитивный момент — у нас был отличный коллектив, мы жили в одном здании, в свободное время готовили барбекю и плавали в бассейне.

— Ходили в казино?

— Очень редко. Какое-то время мне не было 21 года, и я не мог ходить в казино. И мы не зарабатывали такие деньги, чтобы ходить в казино постоянно. Иногда после матчей мы оставляли там немного долларов. Но наш дом был довольно далеко от главной улицы Лас-Вегаса с его знаменитыми казино. Ездить на такси тоже было довольно дорого — от 40 долларов в одну сторону. В основном мы проводили время всей командой у нас в доме у бассейна. И это было весело. Вообще, я не был в Лас-Вегасе с тех пор, как перестал там играть.

— В городе вообще кому-то есть дело до хоккея?

— Вы будете удивлены, но да! Хотя я представляю, как тяжело работать в клубе ребятам из маркетинга. Собрать фанатов в Вегасе очень сложно, это туристический город. И туристы едут не на хоккей. Но, тем не менее, на каждый матч собралось от четырёх до пяти тысяч людей, а не плей-офф были полные аншлаги — семь тысяч зрителей. У нас были постоянные акции с фанатами — то походы в боулинг, то что-то ещё.

— Что больше всего удивило после переезда в Россию?

— Знаете, я не знал, чего ожидать от России. И у меня не было сложившегося представления. Это помогло. Многие легионеры страдают от того, что их представление о России не совпадает с реальностью. Я не говорю про жизнь вне арены, даже в команде всё устроено иначе. Поэтому многим североамериканцам адаптация даётся с трудом. Но различия надо принимать.

— После сезона в «Витязе» вы три года поиграли в минском «Динамо». Когда переходили в «Динамо», уже были разговоры о том, чтобы принять белорусское гражданство?

— Интересная история. Мы с «Витязем» отправились на выездную игру в Минск. Мы ехали в автобусе по городу, я смотрел в окно и восхищался. Потом меня поразила арена. В разговоре со своим агентом я сказал: «В следующем сезоне я бы хотел играть в Минске». Это было в ноябре! Но у меня в голове была мысль о том, как хорошо было бы играть в Минске. В «Динамо» были североамериканцы, которых я знал. И мне посчастливилось подписать с клубом контракт. И только потом мне предложили сделать гражданство.

— Долго думали?

— Нет. Я мог сохранить канадский паспорт. Мой агент сказал: «Это хороший шаг. Через несколько лет, скорее всего, белорусы не будут считаться легионерами в КХЛ». И вот это произошло. Я не считаюсь легионером, как и Стась. У ЦСКА есть возможность подписать дополнительных иностранцев.
Что касается сборной, то я тогда не знал, буду ли вообще играть за команду, кто будет тренером, буду ли единственным канадцем. Мне очень помогло, что Джефф Плэтт решился на этот шаг тоже. Я уже не чувствовал себя так одиноко. И чемпионат мира в Минске — это особый опыт и шаг в моей карьере.

— Все в Канаде знают, что вы ещё и белорус?

— Семья и друзья — точно. Мои друзья рассказывали, что они смотрели один из матчей чемпионата мира по телевизору и комментатор сказал: «Как канадец может играть за Белоруссию? Наверное, у него семья или он там родился?». Было понятно, что он не знает, что я просто принял белорусское гражданство.

— Вы чувствовали себя комфортно в команде, в раздевалке?

— Сначала нет. Я очень беспокоился, что ребята меня не примут. К тому же я плохо говорю по-русски. Может, игроки подумают, что я отбираю работу у их соотечественников. Меня это мучило. Вот, допустим, какой-то русский стал бы играть за сборную Канады. Наверное, меня бы это огорчило. Но главной тренер команды Глен Хэнлон сказал мне: «Не беспокойся о том, что думают другие люди. Ты можешь помочь команде». Я поехал на товарищеские матчи, мы победили словаков и швейцарцев, и я увидел, что ребята приняли меня. Все были хорошо настроены, меня никто не осуждал. И я успокоился.

— Кто был вашим лучшим другом в команде? Джеффа Плэтта в расчёт не берём.

— Все ребята из минского «Динамо», а также те, кто играл в Северной Америке — Грабовский и Костицыны. Я нашёл в сборной новых друзей.

— Президент Лукашенко вручал вам паспорт?

— Нет. Я с ним никогда не общался. Паспорт получали мы вместе с Чарльзом Лингле и Джеффом Плэттом в каком-то полицейском участке. Всё было очень быстро, мы подписали бумагу и получили паспорта. Знаете, что удивительно? Мы решили оформить гражданство в июле-августе, а паспорта получили уже в начале декабря. Так быстро! Понятно, что спешили. Надо было успеть отыграть два года во внутреннем чемпионате, чтобы выступить на ЧМ-2016 в Минске.

— За белорусскую сборную продолжите играть?

— Это был хороший опыт, я рад, что сыграл на чемпионате мира. Но гарантировать ничего нельзя. Мы не знаем, что произойдёт в будущем, кто будет тренировать команду. Я понял, как это сложно: закончить сезон в конце мая, а уже в июле начать тренировки. Я провёл лишь пять недель дома. Это непросто. Посмотрим, как я буду чувствовать себя в коне сезона, захочет ли тренер меня приглашать.

— Слышала, как вы говорили по-русски. У вас хорошо получается. Сами учите язык?

— Когда я приехал в Чехов, то выучил ваш алфавит. Через несколько месяцев в России я мог прочитать всё, что угодно. Смысл при этом совсем не понимал. Я просто брал газеты, читал слова, которые не знал. Это помогло мне очень. Сейчас у меня словарный запас получше. Я могу понять смысл статьи.
Ещё слушал, что говорят ребята, слушал музыку, смотрел телевизор. Всё на русском. Ещё я скачал специальную программу на компьютер. Она показывает картинку, звучит слово, и ты должен его повторить.

— А как строилось общение в раздевалке?

— В Минске было проще. Все собрания проходили на английском, игроки говорили по-английски. В ЦСКА все собрания происходят на русском, ребята в раздевалке по большей части говорят на русском. Я слушаю слова, улавливаю смысл, запоминаю. Думаю, это поможет в изучении русского.

— Большинство легионеров предпочитает так не напрягаться, изучая новый язык.

— Да, но я чувствую, что должен. Вот проиграю в России 10 лет, вернусь в Канаду, и люди скажут: «Ты 10 лет провёл в России. Наверное, по-русски хорошо говоришь». И что я отвечу? Нет, я ни слова за 10 лет не выучил? К тому же должно быть уважение к стране, в которой играешь. Русские ребята приезжают за океан, они не знают английский, но должны его выучить, иначе они не выживут просто. К тому же я говорю по-английски, по-французски, почему бы не выучить русский? Может, через пару лет мы с вами будем записывать интервью уже на русском.

— Было бы здорово. Вы упомянули русскую музыку. Какие именно песни вам нравятся?

— Я не знаю никого из исполнителей. Ребята включают какие-то песни в раздевалке. И многие из них довольно неплохие. Жаль, я не так хорошо понимаю смысл.

— Семья в Москву приедет?

— Да, они навещали меня в Чехове, были и в Минске. Сейчас приедут в Москву. Хотя им непросто: сестра работает, брат ходит в школу. Сложно всем собраться и приехать. Но я очень хочу, чтобы всё получилось. Далеко не каждому даётся возможность приехать в Россию. Их друзья в Канаде никогда не бывали в Москве, например.

— Ваш брат и сестра тоже играют в хоккей?

— Брат играет с друзьями по любителям. Он тоже вратарь. Сестра играла на семейных турнирах. У нас есть родственницы, которые играют за любительские команды, тренируются по пять дней в неделю после работы. Сестра хотела тоже себя попробовать в этом, но не получилось.

— У вас есть личная цель на сезон?

— Если я скажу, что мы хотим выиграть Кубок Гагарина, то это не будет оригинально. Все хотят быть чемпионами. Надо, чтобы сезон прошёл хорошо. Сейчас не надо загадывать так далеко. У нас хорошая команда, много молодых ребят, опытнее тренеры. Если покажем результат, то личная статистика не будет играть определяющую роль.

— С Максимом Третьяком уже познакомились?

— Да, мы тренировались вместе в Москве. Он такой высокий. Мне сказали, что ему всего 17 или 18 лет. Я не мог поверить! Сейчас ему важно получать удовольствие от игры и много работать, а не думать о том, что говорят вокруг. Его дедушка — безусловно легенда ЦСКА. Но Макс должен идти по своему пути.

— На вашем шлеме нарисованы легенды ЦСКА. Знаете историю клуба?

— Все её знают! Я ещё не родился, когда проходила Суперсерия-72, но я ведь канадец. Для русских и канадцев это значимое событие. Там играли прекрасные хоккеисты, которые заложили базу для появления следующих поколений выдающихся игроков: Фёдорова и Ларионова, Дацюка и Овечкина. Сейчас ЦСКА — это не базовый клуб сборной, как раньше. Но всё равно, это легендарный клуб. И я почувствовал, что обязан знать историю клуба и отдать дань уважения ей.