Серая дорога шофера Уколова

Серая дорога шофера Уколова

Игра Николая Сологубова и Ивана Трегубова была феноменальной. Но когда они, отыграв свою смену, покидали площадку, оборона ни сборной СССР, ни ЦСКА не становилась слабее. На лед выкатывались два защитника, чьи имена не были столь громкими, как у тех, кого они меняли, но по мастерству, по надежности ни тот, ни другой не уступали Николаю и Ивану. Одним из этих двух защитников в ЦСКА на протяжении двенадцати, а в сборной СССР семи сезонов был Дмитрий Уколов.

На трех чемпионатах мира его партнером был одноклубник Генрих Сидоренков, ему доводилось играть в составе сборной на таких же турнирах с другим одноклубником Павлом Жибуртовичем (когда тот еще не ушел от армейцев в «Динамо») и блестящим представителем «Крылышек» Альфредом Кучевским.

О том, насколько надежно играл Д. Уколов, свидетельствует такой факт: на трех первых для нас чемпионатах мира он оказался единственным защитником сборной СССР, который участвовал во всех ее 22 матчах, забросив при этом 6 шайб. Уколов любил силовую борьбу, владел сильным броском, отличался скоростью, словом, обладал всеми качествами, которыми славились Сологубов и Трегубов.

В марте 1950 года, когда армейцы Москвы третий раз подряд стали чемпионами СССР, «Красная звезда» опубликовала их снимок. Все игроки, кроме Георгия Мкртычяна, в военной форме (он никогда не носил погоны, хотя вся его вратарская жизнь связана либо с ВВС МВО, либо с ЦСКА). В подписи под фото указаны воинские звания хоккеистов. В первом ряду разместились старшие по званию — капитаны А. Тарасов. В. Меньшиков, А. Старовойтов, М Орехов. Чуть поодаль два старших лейтенанта — В. Никаноров, капитан команды, и В. Афанасьев, по соседству — старшина Н. Сологубов, старший сержант В. Елизаров.

Один из чемпионов запечатлен в матроске. Это — Дмитрий Уколов, матрос, как сказано в подписи под фото. Прежде чем попасть в команду ЦСКА, он служил несколько месяцев на Северном флоте. А родом Дмитрий из Москвы. Как почти все сверстники, он начинал в юности с футбола и русского хоккея, а потом, когда пожаловала к нам заморская шайба, целиком посвятил себя новой игре, хотя в то время большинство молодых людей с одинаковым усердием занимались футболом и канадским хоккеем.

До призыва в армию Уколов играл за «Спартак». Тогда и положили на него глаз «охотники» из ЦСКА. Трудно сказать, почему, но момент явки будущего известного хоккейного защитника на сборный пункт они прозевали. В результате военнообязанный Уколов со своим могучим здоровьем на общих основаниях попал на Северный флот. Человек исполнительный, он наверняка отслужил бы с честью от звонка до звонка, но в Москве быстро хватились, что среди призывников пропал защитник московского «Спартака», столь необходимый Анатолию Тарасову, разыскали его и возвратили новоиспеченного моряка прямо на столичную площадь Коммуны, где под крышей Центрального Дома Красной Армии базировалась хоккейная команда.

Уколов, едва попав к армейцам, сразу вошел в основной состав (как и зачисленный вместе с ним Н. Сологубов). Он с честью отыграл 12 сезонов. В итоге — семь золотых медалей чемпиона СССР, четыре серебряных, три победы в розыгрыше Кубка СССР, причем в двух случаях успехи в чемпионате и в кубковом турнире совпали. Он— двукратный чемпион мира, пятикратный чемпион Европы, олимпийский чемпион, трехкратный вице-чемпион мира, чемпион Всемирных зимних студенческих игр 1953 года.

В 32 года Д. Уколов оставил лед. Конечно, мог бы еще поиграть, не получи он в предыдущем сезоне серьезную травму, которая не только перечеркнула возможность выступать на Олимпийских играх в Скво-Вэлли, но и по существу вывела этого защитника за черту основного состава ЦСКА.

Жизнь Уколова — типичная история спортсмена, которого общественный строй, государство не хотели признавать профессионалом, хотя ничем иным в лучшие годы жизни, кроме спорта, он не занимался. Считалось, что главное занятие Уколова в жизни — служба в Советской Армии. Но у него, как у любого классного армейского спортсмена, она сводилась к выступлениям под стягом ЦСКА и к дежурству раз в месяц по армейскому клубу. И тем не менее Уколову периодически присваивали очередное звание, во всяком случае не медленнее, а, наверное, даже быстрее, чем тем, кто действительно тянул лямку — солдатскую, сержантскую, старшинскую или лейтенантскую. Пришел Уколов в ЦСКА матросом, а оставил клуб — старшим лейтенантом.

После 12 лет воинской службы ничего не умел старший лейтенант Д. Уколов — ни солдатами командовать, ни в штабе сидеть. Демобилизовался. Тренером не стал — за плечами было всего семь классов школы. (Что касается его участия с таким образовательным цензом во Всемирных студенческих играх, то это постарались руководители отечественного спорта — ради очередного рапорта великому Сталину о новом успехе советских спортсменов на мировой арене они в одночасье переименовали весь состав сборной СССР в студенческую команду и без зазрения совести отправили ее на Универсиаду)

Конечно, Уколов мог бы учиться, по крайней мере закончить среднюю школу, одновременно играя в хоккей, но… не при Тарасове, когда в армейской команде не то что сидеть за партой или на студенческой скамье, а даже мечтать о поступлении в техникум или институт считалось крамолой.

Оставив прославленную команду, Дмитрий Уколов не оказался на улице, не в пример некоторым известным чемпионам, ибо еще в далекой молодости получил профессию шофера. Владимир Меньшиков до сих пор вспоминает, как только что принятый в армейскую команду Уколов помогал ему осваивать технику езды на «Победе».

В 56-м году каждого олимпийского чемпиона премировали 15 тысячами рублей. Добавив к этой сумме по одной тысяче, все приобрели по «Победе», кто раньше, а кто позднее потом машину продал. Лишь Уколов долгие годы ездил на своей «Победе», пока она не пришла в негодность.

Шесть лет Уколов работал водителем такси, а потом 22 года — до ухода на пенсию — на автокомбинате N34 Мосавтотранса. Никаких накоплений после 12 лет безупречной игры в хоккей у олимпийского чемпиона на черный день не оказалось. Золотые медали не принесли ему на склоне лет никаких прав на льготы и привилегии. Когда рак свел Дмитрия Матвеевича в могилу, после него остался один костюм.

В год выхода на пенсию Уколов схоронил жену, годом раньше — мать и остался один в 11-метровой комнате. По хозяйству помогала иногда соседка, немолодая женщина, инвалид. Это она, Раиса Захаровна, для прощального обряда простирнула видавшую виды уколовскую сорочку, чуть ли не единственную у него. А на похоронах кто-то вспомнил первую жену Уколова. Красавица, она не захотела оставаться женой Дмитрия, едва он перестал играть за ЦСКА…

Уколов был на редкость молчаливым человеком. Не проронив ни слова, он стойко переносил любые нагрузки на тренировках. Получил серьезную травму незадолго до Олимпиады в Скво-Вэлли, но пытался играть, стиснув зубы, не показывая никому, как ему худо. Молча выслушивал наставления тренеров и никогда не щадя себя, смело вступал в силовые поединки с самыми мощными соперниками или бесстрашно подставлял грудь под шайбу, летевшую словно пуля.

То ли в силу характера, то ли посчитав, что, став «водилой», он будет обременителен для хоккейного сообщества, но Уколов напрочь отошел от хоккея. Чего только не предпринимал Д. Богинов, во второй половине 80-х годов возглавивший Совет ветеранов советского хоккея, чтобы отыскать Д. Уколова. Не мог помочь Н. Сологубов, к которому буквально тянулись все, кто когда-либо играл с ним в ЦСКА, особенно неудачники в жизни.

Потерял следы Уколова его некогда верный партнер и друг вне хоккейной «коробки» Г. Сидоренков. Кстати, когда Генрих умер, то при его проводах в последний путь едва ли не все собравшиеся на Ваганьковском кладбище ждали появления Уколова — но откуда тому было знать о смерти напарника, если он не был подписчиком «Советского спорта» и ему не попался номер газеты с сообщением о смерти Сидоренкова, которое появилось в день похорон. Не знали, что с Уколовым и где он, Ю. Баулин и А. Кучевский, когда-то все трое домами дружившие, на юг вместе выезжавшие…

О смерти Уколова первым узнал Ю. Баулин. Спустя три (!) недели после случившегося. Упомянутая мною Раиса Захаровна все не могла успокоиться, кто же похоронит ее соседа-бедолагу. Нашла уколовскую записную книжку с телефонами очень старую, едва ли не все номера были с пятью цифрами и буквой-приставкой. Абоненты или не отвечали, или снимавшие трубку недоумевали, кого спрашивают. В конце концов нашелся Баулин.

Юрий Николаевич бросился за помощью, включая материальную, к Владимиру Петрову, руководителю российского хоккея, заместителю председателя московского городского спорткомитета Константину Чернову, которому по ходу недавних Олимпийских игр в Барселоне было неожиданно присвоено звание… заслуженного тренера СССР. Тот и другой пояснили Баулину, что Уколов играл за ЦСКА, вот пусть армейский клуб и займется похоронами.

Кто-то напомнил Баулину, что живет в Москве добрейшей души человек — Н. Эпштейн, который совсем недавно немало сделал, чтобы достойно проводить в последний путь легендарного Ивана Трегубова. И на этот раз Николай Семенович не стал напоминать Баулину, за какой клуб играл покойник, не стал беспомощно разводить руками, а воспринял боль Юрия Николаевича как свою собственную. Помог двум ветеранам хоккея, и директор Востряковского кладбища В. Хорошев, получивший к тому же благодаря Баулину и Эпштейну, соответствующее ходатайство от Спорткомитета Министерства обороны и моссоветовской службы.

Но получить место на кладбище — это еще полдела. Требовались немалые затраты непосредственно на похороны.

Словно грибы после дождя возникли в последнее время всевозможные благотворительные фонды около спортсменов, как правило, непременно отмечавшие свое рождение пышными презентациями, как, например, Фонд во главе с Г. Гороховой, который при появлении на свет за ценой не постоял. Но помочь похоронить олимпийского чемпиона Д. Уколова никакой фонд не смог (или не захотел?). И тогда Баулин вспомнил, что есть на свете палочка- выручалочка — Фонд социальной защищенности спортсменов имени Льва Яшина. Каких только собак не вешали на его президента Отари Квантришвили. Но приходит беда — и Отари Витальевич безотказен. Так было и с похоронами Дмитрия Матвеевича. Баулин едва рассказал о его смерти, как Квантришвили без вопросов и комментариев выдал солидную сумму.

…Славного защитника похоронили рядом с бывшими партнерами — Сологубовым и Трегубовым.

«Хоккейная неделя», № 1, 1993 г.

Автор: Владимир Пахомов

• просмотров: 2051
Материалы по теме
Оставить первый комментарий