Диалог тренеров. Константин Локтев и Борис Майоров.

Диалог тренеров. Константин Локтев и Борис Майоров.

Хоккеистов Константина Локтева и Бориса Майорова я знаю давно: на своем журналистском веку видел не одну сотню матчей с их участием. С обоими меня связывают дружеские отношения. Старшего тренера «Спартака» Майорова и тренера ЦСКА Локтева я знаю мало: слишком короток их тренерский стаж. Люди они очень разные: порывистый, взрывчатый, лишь к тридцати годам кое-как научившийся сдерживать свои эмоции Майоров и никогда не теряющий самообладания, рассудительный Локтев.

Но в одном они схожи. Оба были не только выдающимися, неповторимыми хоккеистами, но и как бы олицетворяли умный, или, как модно теперь говорить, интеллектуальный, хоккей. И Локтев и Майоров играли в составе великолепных троек нападающих и при всей несхожести манеры выполняли одну и ту же функцию: каждый был мозгом своей тройки, организатором и душой ее комбинаций.

Наверное, именно поэтому оба они побывали на посту капитана и в своей команде, и в сборной страны. Наверное, поэтому оба оказались теперь у руля управления команд, в которых прошла вся их спортивная жизнь.

Они великое множество раз встречались на поле и как противники и как партнеры. В этом сезоне они впервые встречаются в новом качестве. И вы понимаете, что от исхода матчей этих двух команд будет во многом зависеть судьба золотых медалей чемпионов страны, что именно они, эти матчи, должны, как и во все последние годы, стать самым ярким событием первенства СССР.

Но пока большинство встреч нынешнего чемпионата между ЦСКА и «Спартаком» еще впереди, я решаюсь пригласить двух молодых тренеров к словесному поединку на страницах журнала «Юность».

Автор: Евгений Рубин

— Давно ли вы знакомы?

Майоров. Заочно лет, наверно, двадцать. Костя-то, правда, тогда меня и знать не знал. А я его очень хорошо. Он ведь наш, спартаковский, с Ширяевки. Мы с Женькой, братом моим, мальчишками ходили смотреть игры на первенство Москвы, когда клуб наш играл. Локтев выступал сначала в юношах, потом в мужской команде. Это еще в русский хоккей.

Потом исчез куда-то с Ширяевки, мы уж о нем забывать стали. И вдруг опять появился. Но не на Ширяевке, а в Сокольниках. Был он уже в ЦСКА и играл в хоккей с шайбой. Тогда мода была: в перерывах запасные на лед выходят тренироваться. Их называли «неиграющий состав». Костю мы главным образом в перерывах и видели. И очень почему-то мы с Женькой за него обижались: как же это так, наш, спартаковский, и вдруг — «неиграющий состав»! Он, правда, совсем еще молодой был. А в основном составе у них тогда одни знаменитости играли во главе с Бобровым. А еще через пару лет Костя не меньше их знаменит стал.

Ну, а «за ручку» мы познакомились году в шестидесятом. Нашу тройку — нас с братом и Старшинова — приняли в сборную. А Локтев, Альметов и Александров уже назывались «гроссмейстерской тройкой». Откровенно говоря, я перед этим знакомством немного волновался: как все это будет — мы-то новички, ничем еще себя не проявившие. Обидно будет, если так взглянут свысока и небрежно кивнут. Но все обошлось. Поздоровались за руку, как равные с равными. Видно, и они нас все-таки по игре знали и уважали.

Вот так мы и познакомились…

Локтев. А я, не стану врать, не помню ни того часа, ни того дня, когда узнал о существовании братьев Майоровых. Даже года и то не помню. Припоминаю смутно, что где-то кто-то что-то такое говорил, будто появились у Сеглина -— он был одно время тренером «Спартака» —два лихих брата. Дескать, много забивают и подают надежды. Я особенно и не прислушивался к этим разговорам. Сколько на моем веку таких вот подающих надежды было, о которых спустя пару лет ни слуху, ни духу. К тому же появились-то братья где? В «Спартаке», который тогда где-то на пятнадцатых местах перебивался. А мы что ни год — чемпионы…

Более или менее пристально стал я приглядываться к первой спартаковской тройке году, наверное, в шестидесятом. Все трое мне понравились: быстрые, техничные и, главное, так сказать, зрячие парни. Но и тут не увидел я в них будущих корифеев. И даже тогда не уверовал окончательно в их силу, когда они вместе с нами на чемпионат мира 1961 года попали.

Уже после понял, какие большие они мастера. И уважал и уважаю Бориса и его партнеров, как выдающихся спортсменов. Что ни говорите, а им было в одном и очень важном труднее, чем нам. ЦСКА всегда был силен во всех звеньях. Что ни игрок, то фигура. А «Спартак» долгие годы был командой одной тройки, тройки братьев Майоровых и Старшинова. Они взвалили на свои плечи огромный груз. И тащили много лет. И в призеры свою команду вытащили и даже в чемпионы.

А когда лично с ними познакомился, когда перешли на «Боря—Костя», этого, извините, не помню. Когда с Бобровым или Гурышевым — помню. А с ними — нет. Я ведь в тот момент был для них кто? Фигура, игрок сборной. А они для меня — мальчишки. Как-никак, разница в возрасте с Борисом пять лет. Это сейчас мы на равных.

— Вы чему-нибудь научились один у другого как игроки?

Майоров. Мы оба крайние нападающие. Только он правый, я левый. И оба в своих тройках были разыгрывающими. То есть обычно нам приходилось завязывать атаку. Когда я наблюдал игру Локтева, мне вот что особенно нравилось. Завладев шайбой, он не шел, как большинство краев, в угол чужой зоны, а стремился обострить игру, перевести ее в центр. Обычно он старался прорваться к ближней штанге. Со временем научился так действовать и я.

Середина поля в хоккее — мертвое пространство. Но пройти ее надо как можно быстрее, пока противник не успел организовать оборону в своей зоне. Какой путь избрать? Костя нашел самый стремительный. Получив от защитника шайбу, он в одно касание сильно переправлял ее по диагонали через все поле Александрову. Трудный прием: расстояние-то большое, а времени приладиться, подготовиться к броску — ни секунды. Локтев выполнял его безупречно. Постарался научиться этому и я. Правда, задача у меня была попроще. Шайбу я передавал не с одного края на другой, а в центр, Старшинову, который был поближе ко мне.

А вот умению Кости трудиться в обороне я, хоть всегда этим и восхищался, так и не выучился. Характера, что ли, не хватило?.. Впереди ведь играть интересно, а труд в обороне для нападающего — работа черновая, незаметная.

Локтев. Я, пожалуй, ничего у Майорова не перенял: старший у младшего неохотно учится. Но вот что меня удивляло, когда я наблюдал Майорова. Как бы это выразиться поточнее… Ему шайба вроде бы не мешала совсем. Как бы ее и нет. Или она часть его самого. Он бежал с шайбой, как без шайбы. И останавливался, как и когда хотел. И менял ритм и направление. Он и не смотрел на нее никогда. Голова — вверх, глаза — в глаза противника. Подпустит ему шайбу прямо под коньки и уберет в последний момент. Противник раз ошибется, другой — и проиграл: деморализован.

Понимаете, он благодаря этому качеству был всегда в единоборствах атакующей стороной. Инициатива была в его руках. А знаете, что такое в спорте инициатива…

— Какой матч между «Спартаком» и ЦСКА запомнился вам больше всего?

Майоров. Когда мы у них впервые выиграли. 1959 год. Счет — 5:4. Я забил в ворота Пучкова четыре шайбы… Правда, они к тому времени уже стали чемпионами, и результат им был безразличен.

Локтев. Не припомню. Мы ведь с ними в мое время играли довольно легко. Полтора, от силы два периода они еще как-то сопротивлялись. А в третьем мы что хотели, то и делали. Как ни хороша была у них первая тройка, но против такой команды, как ЦСКА, одной тройкой не сыграешь.

Вообще же, когда они стали знамениты, мы с Борисом на поле встречались часто. Это потом наш тренер Анатолий Владимирович Тарасов стал выставлять против них «систему» (так с легкой руки армейского тренера хоккеисты называли тройку Мишаков— Ионов — Моисеев. — Е. Р.). Не думаю, что он перестал доверять нам. Просто он стремился доказать всем — и нам в том числе, — что у нас все сильны и что за «системой» будущее.

А пока мы выходили против первой тройки «Спартака», нам с Борисом приходилось сталкиваться то и дело: мы ведь оказывались с ним на одном краю. Интересно было играть. Никто из нас друг друга не «держал», никто друг за другом не охотился. Тем более что Борис имел в «Спартаке» полную свободу: мог в любую минуту уйти со своего края. Старались друг друга перехитрить. Когда удавалось, я получал большое удовольствие. Например, если случалось загнать его поближе к борту, где располагался Саша Рагулин, Борис стремился проскочить между бортом и Рагулиным. Но тот знает свое дело. И — раз! — припечатан Майоров к борту. А Саша весит около центнера. Ох, и сердился же Боря… Правда, когда научился он вести шайбу, глядя не на нее, а на противника, все чаще и чаще сердиться приходилось уже Рагулину…

—  Борис, дайте характеристику команде ЦСКА.

Майоров. О хоккеистах ЦСКА книги написаны. Что я могу добавить?.. Их игровой фанатизм — вот что меня поражает. Вы, должно быть, видели, как перед началом каждой игры они собираются у своего борта. Окружат вратаря, пошепчутся минуту о чем-то, взмахнут клюшками — и поехали… И сразу начинают терзать противника. Некоторые смеются: мол, заклинания, шаманство, все на публику… Неважно, как это со стороны выглядит. Факт остается фактом: заряжаются они на игру со страшной силой. И притом на всю игру и с кем угодно. Мы, например, добьемся преимущества, решим для себя, что победа в кармане, и уже вроде играть неохота. А они до последнего момента трудятся так, будто наверстывают фору. Недаром они всегда больше всех забивают. И в последнем периоде больше, чем в первом.

—  Что и говорить, восторженная характеристика. Команда без слабостей — так, что ли?

Майоров. Слабости, наверно, есть. Иначе разве мыслимо было бы с ними бороться? А мы все же боремся. И, бывает, обыгрываем…

Не знаю уж, слабость это или нет, но я, например, всегда знаю, как начнет ЦСКА матч. Мне точно известно, что их тактика простая: сразу «задушить» противника, пока он еще опомниться не успел. Все вперед. И темп, темп, темп. И как можно больше бросков по воротам. И поскорее добиться результата. По ходу игры ЦСКА может и перестроиться, и где-то изменить манеру, но начнут они обязательно так. Это почерк Анатолия Владимировича Тарасова. А я сам у него в сборной очень много тренировался и хорошо знаю его стиль.

Вообще-то нетрудно объяснить, чем вызвана такая тактика. Лет, наверное, пятнадцать подряд им у нас в стране некого было бояться. Бывали сезоны, когда они теряли по два-три очка и отрывались от второго призера на 15—20 очков. О команде, которая выиграет у ЦСКА, целый год потом газеты вспоминали. Победить ЦСКА считалось прямо-таки подвигом. Так зачем же им было ломать голову и приспосабливаться к кому-то? Сразу оглушили противника, деморализовали, посеяли в его рядах панику, тут и бери его тепленьким.

Но теперь и мы вот играем с ними на равных, да и еще некоторые команды подтянулись. Значит, я, скажем, могу уже думать, как построить игру против них, могу решать какие-то задачи, в которых мне хоть одна величина — тактика дебюта — известна.

Только, к сожалению, не всегда это помогает. Очень уж они по-прежнему сильны!

— Константин, у вас, вероятно, есть свое мнение на этот счет?

Локтев. Мне в ЦСКА все по душе. Эта команда сделала меня человеком, ей я обязан всем. Я, когда пришел в ЦСКА, был парень безалаберный, несобранный, растрепанный какой-то. Но там таким быть нельзя. Или стань другим, или тебе там делать нечего.

У нас про любую команду принято говорить: «коллектив». А «коллектив» и «команда» — это, по-моему, не одно и то же. Вот ЦСКА—это действительно коллектив. Такой, который способен воспитать, и перевоспитать, и возвысить, и поставить на место. Не игрока воспитать — это само собой, — а человека.

Дело не только в том, что мы команда армейская, и потому дисциплина у нас на первом месте. Такие уж люди с самого начала подобрались, а потом пошло из поколения в поколение. У нас в ЦСКА столько «звезд» перебывало, сколько не было во всех остальных командах, вместе взятых. Но если человек начинает зазнаваться, или изменился в худшую сторону, или играть стал хуже, ему говорят это в глаза. Не шепчутся, не жалуются друг другу: «Вон Локтев- то стоит, а я за него горбатиться должен», — а честно, в открытую, в лицо.

Никогда у нас не было так, чтобы «звезды» кичились перед молодыми или, наоборот, молодые, входящие в силу, — перед ветеранами, которые доигрывают. Нельзя сказать, что все у нас близкие друзья и все друг друга любят, как говорится, до гроба. Люди-то все разные. Разное образование, разные интересы, разный кругозор. И возраст, и семейное положение — все роль играет. Но все всегда знают: мы делаем одно общее дело, и каждый должен отдать ему себя до конца. Короче, единомышленники.

Не знаю, может, я ошибаюсь или говорю громкие слова, но я на самом деле так считаю: если и существует какой-то идеал спортивного коллектива, то это команда ЦСКА.

Правда, время идет, меняются поколения. И с приходом каждого нового появляется опасение: а сумеет ли оно сохранить, не разбазарить традиции? Могу сказать с гордостью: мое поколение традиции Боброва и Сологубова сохранило. Сейчас в ЦСКА сложное время: погоду делает молодежь. Но есть ведь и Саша Рагулин, и Витя Кузькин, и Толя Фирсов. Они-то прошли в ЦСКА все огни и воды. Должны же они передать все наше молодым… Верно я говорю?

Борис отметил, что наша тактика порой прямолинейна. В такого рода грехах нас упрекали и прежде. Дескать, не умеем проигрывать, не любим защищаться. Что поделаешь, ни тому, ни другому жизнь не научила…

Ну, а если хотите знать, то и неумение проигрывать и нежелание защищаться всегда были, по-моему, не слабостью нашей, а силой. Или признаком силы. И стремление сразу сломить противника — тоже. Зачем нам было учиться, проигрывать, когда мы всегда побеждали? Даже если вначале отстанем на одну- две шайбы, все равно знаем: мы сильнее, догоним и перегоним. Так оно почти всегда и случалось. Наступательная тактика — тактика сильных. Можно спорить, какой счет в хоккее лучше. Например, 2:1 или 10:5? Соотношение-то одинаковое, но мне больше по душе 10:5. И этому нас всегда учили тренеры. Уверен, что и зрителям хоккей, в котором много забивают, хоккей атакующий, больше нравится.

Вспомните, какие были у нас защитники: Сологубов, Трегубов, Сидоренков, Иванов, Рагулин, Кузькин. Они все делали, чтобы отучить нас, нападающих, играть в защите. Они не только сами там справлялись, но и нам еще атаковать помогали.

Но время не стоит на месте. Теперь оборона ЦСКА не так мощна, как когда-то. А остальные команды подросли, хороших форвардов стало много всюду. Так что хочешь не хочешь, а приходится и нам порой держать изнурительную оборону. Хотя по-прежнему мы любим атаковать и стремимся к атаке.

—  А что вы скажете о «Спартаке»?

Локтев. «Спартаковский дух», «спартаковский патриотизм» не пустые слова. Каким-то чудом этот дух сохраняется и передается от поколения к поколению с незапамятных времен. И не только в хоккее. Братья Старостины или Николай Озеров давным-давно уже оставили спорт, а для них, по-моему, и сейчас нет большей гордости, чем-то, что они спартаковцы. Они об этом никогда не забывают сами и при всяком удобном случае напоминают всем.

Как это достигается? Каким способом передается по наследству? Это для меня секрет. Но такой сплоченности и преданности своему флагу можно только позавидовать.

Есть у них и другая наследственная черта, по крайней мере у хоккейной команды, — слабоватая дисциплина. Не в быту, а игровая, на поле. Так было и в майоровские времена, так осталось и поныне. Тут им до нас далеко.

—  Борис, теперь шайба на вашей клюшке…

Майоров. Был когда-то «Спартак» слабой командой. Позже вышел в середнячки. Теперь вот ходит в лидерах. Но всегда «Спартак» оставался «Спартаком», всегда был не похож ни на кого. Только на самого себя.

Случается, играем мы вяло, с ошибками, отдаем инициативу, все идет плохо. Вроде и надеяться не на что, болельщики приуныли… И вдруг поймали свою игру. Снизошло вдохновение. Тогда конец. Тогда нет для нас соперников. Пусть против нас команда на голову выше, это никакого значения не имеет, любую разнесем. Потому в нашей истории и красивых матчей больше, чем в истории любой другой команды. Потому и сенсаций от нас всегда публика ждет, и мы ее обычно не обманываем.

Взять хоть сезон 1962 года. Состав — все больше мальчишки. Многие потом рассеялись по слабым командам, да и в них-то удержаться не смогли. А мы вдруг взяли, да и выиграли первенство. ЦСКА, «Динамо» — всех позади оставили…

Это и есть «Спартак»!

Может, это тоже мистика, но мне кажется, что «Спартак» — это вроде особое братство, принадлежать к которому -— особая честь. Если я не прав, то почему же тогда от нас никто и никогда добровольно не уходит? На скамейке сидит, в глубоком запасе, но не уходит. Ладно, сейчас другое дело: сейчас спартаковец — значит, без медали не останешься. Но так ведь не всегда было. Но не уходил никто. Разве только Фирсов. Но он ведь тогда совсем еще мальчишкой был — девятнадцатилетним…

А слабость?.. Очень уж много у нас в игре импровизации, и очень уж все мы самостоятельные.

Импровизация — это, конечно, хорошо, это значит, игрок думает. И вообще импровизируют хоккеисты незаурядные. Но все хорошо до разумных пределов.

Попробуй, например, заставь Женю Зимина или Сашу Якушева трудиться в обороне или вообще ограничить их какими-то рамками… А надо. Хоккей становится все труднее и требует все большей строгости.

—  Вашим командам предстоит в этом чемпионате пять раз сыграть друг с другом. Что вы, тренер, считаете наиболее важным для успешной подготовки своей команды к каждому из этих матчей?

Майоров. Внушить ребятам мысль, что мы не слабей их.

А что, скажете, слабей? Конечно, нет. У нас сейчас «шадринская» тройка Михайлову, Петрову, Харламову не уступает? Не уступает, даже наоборот. А молодые — Крылов, Севидов и Климов? Они против кого хотите сыграют. О первой тройке я уже не говорю, в ней Старшинов с Зиминым — это же «звезды»…

Но уж так сложилось — слишком долго ЦСКА господствовал в хоккее, — что все их немного побаиваются. Ничего не попишешь — авторитет. Но и мы ведь за последние четыре года дважды первенство выигрывали. И баланс встреч за эти годы в нашу пользу. Значит, пора поверить в себя. Поверим, — победа за нами. А чтобы поверили, — тут от тренера многое зависит.

Локтев. Самое важное, во-первых, настроить ребят на трудную игру, внушить мысль, что для победы надо выложиться до конца, а то ведь мы часто переоцениваем свои силы, а во-вторых, подвести ребят к матчу в очень хорошем настроении, чтобы хотелось играть, чтобы рвались на лед, чтобы не думали об игре как о тяжелой и неприятной обязанности.

—  Что дал вам в этом смысле первый матч между «Спартаком» и ЦСКА в нынешнем сезоне — матч на приз «Советского спорта», который закончился победой «Спартака» со счетом 6:4?

Майоров. Лично мне он должен сослужить добрую службу. Ребята лишний раз убедились, что с ЦСКА можно сражаться. Он и сложился-то, словно нарочно, так, чтобы подтвердить эту мысль. Три раза они выходили вперед, и три раза мы их догоняли. А ведь когда-то никому такое было не по силам. Пожалуй, и «Спартаку», когда играла наша тройка.

Ну и, конечно, выявил тот матч какие-то недостатки в нашей подготовке к сезону. Ну, да бог с ними, с недостатками. Главное, победили ЦСКА. А это всегда приятно. И первое соревнование сезона выиграли. Тоже неплохо.

—  А у вас, Константин, после этого матча настроение, вероятно, было неважное?

Локтев. Ничего страшного. Игра-то была равной. И две лишние шайбы забили они в добавочное время. Учтите при этом, что мы играли плохо, гораздо хуже, чем можем. По существу, у нас прилично сыграла только одна тройка— та самая «система», которую многие считают слабейшей. Уже хорошо: выявилось, что Моисеева с Мишаковым рано списывать в тираж.

—  А почему остальные сыграли плохо? Они ведь все из сборной СССР…

Локтев. Я же вам говорил: игра у нас со «Спартаком» может получиться только в том случае, если все выходят на поле в хорошем настроении. А тут вроде бегали, пасовали, били по воротам. Но все это без души. Вот и проиграли. Ничего, может, это и к лучшему: другой раз серьезнее будут.

—  Итак, у вас в этом сезоне пять встреч на чемпионате страны. Какой общий счет вас устроит?

Майоров. 3:2 в нашу пользу, и я буду вполне удовлетворен. Нам шесть очков, им четыре…

Локтев. Несколько лет назад я сказал бы примерно то же самое. Я бы рассуждал так: мы имеем преимущество в два очка, которое если и не увеличим, то сохраним до конца; больше-то проигрывать некому. Но даже возьмем худший случай: они нас догонят. Тогда переигровка. Ну, а чтобы они у нас еще и переигровку выиграли, — это уж и вовсе невозможно.

Теперь у нас восемь очень сильных противников— все команды высшей лиги. Дать бой способен каждый. Всего 40 матчей. И все 40 со «Спартаком», потому что каждая победа приносит дорогие два очка в соперничестве с ним. Да и не только с ним. Вовсе не исключено, что в борьбу на самом высшем уровне включатся еще команды. «Химик», «Динамо» или ленинградский СКА, например.

— И кто же в итоге этой борьбы станет чемпионом СССР по хоккею?

На этот вопрос оба мои собеседника ответили единодушно и категорически:

— Не знаем.

Что ж, будем считать, что словесный поединок Локтев (ЦСКА)—Майоров («Спартак») закончился вничью. Стороны охотно говорили о достоинствах друг друга, но оказывались куда более осторожны и немногословны, когда речь заходила о взаимных шансах и о прогнозах.

Все объясняется просто: они тренеры, и свои главные козыри предпочитают выложить не в словесной дуэли, а в поединке на льду.

Р. S. В конце сентября, когда номер уже верстался, ЦСКА и «Спартак» сыграли первый из пяти матчей на чемпионате страны. Со счетом 5:2 победил ЦСКА.

Локтев шел позади своей команды. Всегда сдержанный, он на этот раз и не пытался скрыть своих чувств.

—  Ничего не знаю… Ничего не могу сказать… Надо подумать… Вспомнить все, разобраться… А сейчас голова даже кружится… Настроились? Настроились, конечно.

Тут он поднял вверх указательный палец и склонился ко мне:

— Настроились, но не до конца. Можем и еще почище настроиться. И в следующий раз постараемся.

На скулах Майорова ходили желваки.

— Сейчас зайду в раздевалку, успокою ребят, потом поговорим.

«И сам немного успокоюсь», — хотел он добавить, как мне показалось. Из раздевалки он вышел действительно уже совершенно спокойным, но произнес первую фразу и взорвался:

— Почему проиграли? Не повезло. Женька Зимин травму получил. Это что — шутка? И Маркова сломали. Сразу первой тройки нет. В таком матче! И все равно могли выиграть! Первый период в одни ворота играли, мимо пустых били. Должны, должны, должны были выиграть! Но ничего, все еще впереди…

Р. Р. S. В начале октября ЦСКА и «Спартак» еще дважды встретились в финале Кубка европейских чемпионов. Первый матч со счетом 3:2 выиграл «Спартак». Второй сложился драматично. При счете 0:2 «Спартак» забросил четыре шайбы подряд. Затем команды обменялись голами. И снова серия из четырех шайб, но — в ворота «Спартака». Выиграв со счетом 8:5, Кубок завоевала команда ЦСКА.

Сразу после матча:

Локтев. Я уверен, мы сильней… Сильней по всем статьям. И игроки у нас лучше, и команда в целом… Почему пропустили четыре шайбы подряд? (Разводит руками.) Сам не пойму. Да и какая разница? Победил сильнейший — вот и все.

Майоров (в азарте). Две шайбы в наши ворота были заброшены ногой: четвертая и пятая. Побеждать ЦСКА мы можем, это показал первый матч, да и второй тоже.

Журнал «Юность», № 11, 1970 г.


• просмотров: 3878
Оставить первый комментарий