Рагулины

По статистике тройня приходится примерно на 8 тысяч родов.
А вот хоккейная тройня за всю историю была только одна. Это братья Анатолий, Александр и Михаил Рагулины. Вратарь, защитник и форвард.

Вообще-то сыновей в семье Рагулиных росло пятеро: у тройняшек было два старших брата. Родители пожелали третьего ребенка и совсем не ожидали, что получится такой вот «хет-трик». Первым появился на свет Анатолий (или Антон, как все его зовут с детства) — он старше Александра минут на 15, — а «младшим» из близнецов оказался Михаил.

На вопрос о том, сообща ли они решили идти в хоккей, братья отвечают: «А чего было решать? Двор за нас все решил. С утра до ночи там гоняли: в хоккей — зимой, в футбол — летом». Поначалу на троих была одна пара «снегурок», которые прикручивали к валенкам. Катались по очереди, часто — зацепившись проволочным крючком за трамвай. Школьный учитель физкультуры Юрий Николаевич Мухин, игравший в футбол за московский завод «Каучук», создал в классе футбольную и хоккейную команды. В девятом классе братья уже сами выступали за «Каучук», чей стадион располагался на месте нынешних Лужников. А еще учились в музыкальной школе — на этом настояла мама -архитектор, которой не хотелось, чтобы сыновьям нечем было похвастаться, кроме синяков и шишек. Музыкой, правда, занимались из-под палки и музыкантами не стали. Зато хоккеисты из них вышли отменные. Это стало ясно уже тогда, когда они — втроем — стали выступать в «Химике».

Самый титулованный из них — Александр Рагулин, заслуженный мастер спорта, трехкратный олимпийский чемпион, десятикратный чемпион мира и девятикратный — Европы. На мировых первенствах он неизменно входил в символические сборные, а на ЧМ—66 был признан лучшим защитником. Мы встретились с поседевшими братьями в Ледовом дворце ЦСКА, где над нашими головами висело полотнище, на котором крупными буквами было написано: «Рагулин».

— Что вы ощущаете по этому поводу? — спросил я.

— Если честно, ровным счетом ничего, — пожал плечами Александр Рагулин. — Ощущение одно: свое отыграл достойно. А звездной болезнью не страдал никогда.

Играть великий защитник закончил в 1973-м — на четыре года позже братьев. Затем работал с молодежной командой ЦСКА, которую четырежды сделал чемпионом Союза. В армии прослужил 25 лет и ушел в отставку подполковником. Теперь возглавляет Ассоциацию ветеранов хоккея России.

Игроки поколения Рагулиных по- разному воспринимают проблемы сегодняшнего российского хоккея. Помнится, в последнем перед смертью интервью Константин Локтев, еще одна легенда нашего спорта, сетовал на то, что все больше молодых талантов уезжает за океан, и говорил, что российские легионеры «настолько обамериканились и оканадились, что утратили чувство патриотизма».
У Александра Рагулина иная точка зрения: «И пускай уезжают. Да хоть бы вообще вся Канада и Америка заполонились нашими хоккеистами! Последнее дело — мешать людям зарабатывать. Надо только умело продавать игроков и побольше воспитывать одаренных ребятишек. Чем больше будет подписываться контрактов, тем больше будет отчислений в фонд клубов и, соответственно, средств на развитие детских школ».

— А как же патриотизм?

— Да при чем тут это? Вот некоторые обвиняют наших НХЛовцев в том, что те, когда их приглашают в сборную России, полностью не выкладываются. Да неужели потому, что страну свою не любят? Нет, думаю, тут дело в другом. Нынешние хоккеисты — патриоты не хуже нас, побеждавших на чемпионатах мира и Олимпиадах. Просто я всегда считал, что не имею права играть ниже определенного уровня, который устанавливал для себя сам.

— Ну, а деньги?

— О деньгах мы тогда, если честно, не думали. Даже если бы не платили ни копейки, я все равно играл бы в хоккей. И бился бы до последнего. Но не из идейных соображений. А то, что легионеры, играя за сборную, боятся получить травму, — так мне осуждать их трудно. Окажись я, как они, в мясорубке НХЛ, тоже, наверное, думал бы прежде всего о том, как бы подписать контракт подороже да матчей сыграть побольше: от количества проведенных игр зависят отчисления в пенсионный фонд. Правда, надо признать, что американцы и канадцы при этом в матчах за сборную не осторожничают, костьми ложатся. Почему у наших не так — понять не могу. Может, дело в какой-то внутренней культуре?

Из трех братьев меньше всего везло в ледовой коробке «младшему» — Михаилу, хотя начинал он не хуже остальных. Но замучили травмы. В юношеской сборной порвал связки коленного сустава — потерял год. В молодежной, играя в Чехословакии, подхватил жуткую ангину. Пришлось вырезать гланды, а во время операции обнаружилась плохая свертываемость крови. Еще один потерянный сезон. А ведь играл тогда Михаил уже в ЦСКА, где надолго выбывать из строя было смерти подобно. Играл, кстати, в одной тройке с такими асами, как Александров и Моисеев. Но из-за травм и болезней места в составе лишился, перешел в «Крылышки», уже защитником, а закончил играть за мастеров в 1969 году в пензенском «Дизелисте». Правда, после еще выступал в качестве играющего тренера за команду Павловского Посада.

Потом Михаил Рагулин оказался в… женском хоккее. Причем не с шайбой, а с мячом. А мяч мог быть любым: женская команда по русскому хоккею «Нефтяник» из города Стрежевой Томской области, куда его пригласили тренером в 1991 году, играла во все — в футбол, хоккей на траве, индорхоккей (на траве в зале) и даже в экзотический рингбол — с мячом, но в хоккейной коробке. Кстати, рингбол Михаил Рагулин считает идеальным для женщин: ни зон, ни силовой борьбы.

Закончилось же все опять-таки хоккеем с шайбой, куда переметнулись все его воспитанницы. Одна из них, Екатерина Пашкевич, играет сейчас в Америке. А сам Михаил Павлович теперь вице-президент федерации рингбола России и президент московской федерации флорбола. Для нас этот вид спорта тоже пока экзотика, а вот в Швеции флорбол, в который играют пластмассовыми мячом и клюшками на паркете в кедах, по популярности вышел на второе место после футбола, оттеснив даже хоккей с шайбой. В России он почему-то наибольшим успехом пользуется в Нижнем Новгороде, а Михаил Рагулин старается внедрить его и в Москве.

О третьем брате, Анатолии-Антоне, «СЭ журнал» уже писал: в нашем третьем номере мы рассказали, как он первым среди отечественных вратарей надел маску. Да не простую, а сработанную из бюста самого товарища Жданова.

Новаторство у «старшего» из тройняшек всегда было в крови: знатоки хоккея помнят, как изменил он существовавшие до него представления об игре вратаря. Именно Анатолий ввел в практику дальние выходы из ворот — другие «пятачок» вообще не покидали. В 1960 году, когда Николай Эпштейн впервые поставил Рагулина в стартовый состав на матч против «Крыльев Советов», чемпионов Союза, новичок «Химика» сразу обратил на себя внимание этим приемом. В одном из эпизодов подвели защитники, и в зону воскресенцев без помех прорвался нападающий «Крылышек» Михаил Бычков. Не приближаясь к воротам, он спокойно замахнулся и мощно бросил, но шайба угодила в неожиданно далеко выкатившегося Рагулина. «Ты-то откуда здесь взялся?!» — выпалил Бычков, сопроводив вопрос крепким эпитетом в адрес юного выскочки, играющего «не по правилам». Как утверждают статистики, в один из сезонов Рагулин 84 раза выезжал навстречу прорвавшемуся один на один сопернику и в этих, казалось бы, безнадежных ситуациях пропустил всего пять шайб.

И все-таки Рагулина-вратаря любители хоккея помнят не так хорошо, как его брата-защитника. За первую сборную СССР он стоял в считанных матчах — его нестандартная манера игры не вписывалась в концепцию Анатолия Тарасова. Если Рагулина и приглашали в сборную, то только вторым вратарем к Виктору Коноваленко. Но на роль запасного не соглашался уже сам Рагулин — предпочитал выступать пусть во второй сборной, но первым.

Правда, на скамейке запасных он тоже времени не терял — занимался аутогенной тренировкой. Вырабатывал в себе умение сохранять хладнокровие и способность вызывать «по заказу» мышечное расслабление. Как-то раз подобные упражнения привели к курьезному эпизоду. Сборная играла в Лужниках, на льду кипели страсти, трибуны сотрясались от криков и свиста. А на скамейке запасных Рагулин в боевой вратарской амуниции, чтобы не перегореть, отдал себе приказ: расслабиться. Когда Тарасов бросил взгляд на запасного вратаря, то не поверил своим глазам. «Смотрите, а Рагулин-то спит!» — только и выдавил из себя оскорбленный до глубины души тренер.

Уже тогда Рагулин всерьез увлекся разработкой новой техники и тактики игры вратаря — это стало темой его дипломной работы в Московском областном педагогическом институте. На приеме в Кремле по случаю 50-летия российского хоккея голкиперы, игравшие в одно время с Рагулиным, сокрушались: «Вот ты, Антон, по сути, создал современную школу вратарской игры, а о тебе как-то забыли».

Но Рагулин по этому поводу не расстраивается — или не показывает вида, — поскольку давно нашел себя в совершенно другом деле:
— Когда Эпштейн уговаривал меня сбежать из больницы (у Рагулина была тяжелая травма глаза, после которой он и надел свою знаменитую маску. — В. М.), ему ведь не просто вратарь был нужен. Ему был нужен именно я. В «Химике» все к тому времени заметили: достаточно одного моего присутствия, чтобы в команде создалась атмосфера спокойствия и доброжелательности.

Прочитав в моем взгляде сомнение, Рагулин продолжал:
— Вы сами, наверное, оказывались в такой ситуации: сидишь в компании, у всех хорошее настроение, но вот появляется кто-то еще, и делается как-то неуютно, а обстановка становится напряженной. Со мной наоборот: всем легко. Правда, когда у меня плохое настроение, это тоже передается окружающим. Но я уже настолько научился управлять собой, что сохраняю спокойствие в любых ситуациях.

Еще играя, Рагулин начал разрабатывать схему коррекции психофизического состояния человека. У любого из нас в организме есть «минусы» — врожденные либо приобретенные, — снижающие его жизнеспособность. Чаще всего человек и не подозревает об их существовании, так как они дают о себе знать только в экстремальных ситуациях. Рагулин задался целью создать комплексную систему, которая способствовала бы мобилизации скрытых резервов организма.

Закончив играть в 1969 году, в 28 лет, вчерашний вратарь пошел работать на кафедру психологии Института физкультуры, где заинтересовались его разработками. Используя накопленный им материал, психиатр Олег Надашкевич написал диссертацию на тему аутогенной тренировки, на базе которой они уже совместно создали систему подготовки спортсменов. Прознав об этом, в том же 1969-м Рагулина пригласили в Институт медико-биологических проблем.

Под «крышей» этого НИИ действовал научно-исследовательский комплекс, работавший на космонавтику. К космонавтам и был приставлен бывший хоккеист, который тренировал их перед полетами по индивидуальной для каждого схеме, а потом участвовал в послеполетной реабилитации.

Порой в космосе возникали «нештатные ситуации», и тогда Рагулин оказывался незаменим. К примеру, в 1978 году его вызвали на Байконур — по просьбе с орбиты. В конце 140-дневного полета у Александра Иванченкова от долгого пребывания в состоянии невесомости перестали работать мышцы спины. Поэтому еще до приземления он обратился за помощью к Рагулину, не сообщив, правда, в Центр управления полетами о причине вызова, чтобы не сеять панику. Рагулин действительно помог. Сработала просчитанная специально для такого случая схема реабилитации, включавшая, в частности, передачу Иванченкову благоприятного биополя самого Рагулина. Мышцы космонавта вновь заработали в полную силу, он стал нормально ходить, а вот Рагулин после этого пять месяцев спать не мог — такова была реакция его собственного организма.

Год спустя пришлось выводить из стресса болгарина Георгия Иванова. В апреле 1979-го у них с Николаем Рукавишниковым отказал тормозной двигатель. Командиру пришлось прервать полет и вместо стыковки с орбитальной станцией сажать «Союз-33» вручную. Чем это могло закончиться, объяснять не надо. Иванов здорово перенервничал, хотя вел себя по-мужски и в панику не впал. Но после приземления по лицу болгарина нетрудно было понять, что он в шоковом состоянии. Взор потухший, глаза все время опущены.
— Надо было срочно снимать стресс. И мы пошли с ним, — Рагулин делает многозначительную паузу, — в баню. Почему? Во-первых, прежде чем начать работать с человеком, мне надо его успокоить. Баня и сыграла роль успокоительного. Во-вторых, я его не только пропарил, но и постарался вывести из угнетенного состояния. Конечно, одного только визита в парную мало, но для первичного снятия стресса это было то, что нужно. А потом уже мы применили комплексную схему реабилитации.

За работу с космонавтами Рагулину присвоили звание заслуженного тренера РСФСР, а потом и СССР. Он продолжает поддерживать с ними тесные контакты, активно участвует в работе Международного общественного фонда российской космонавтики, президент которого летчик-космонавт Владимир Васютин. Кстати, ему Рагулин тоже здорово помог после полета в 1985 году.

— Конечно, со стороны то, что я делаю, может показаться простым и доступным каждому. Сходили, мол, в баньку — и порядок. Но даже располагая моими схемами, вряд ли кто-то сможет повысить жизнеспособность человека на 30 с лишним процентов, как это делаю я. Для этого необходимо обладать богатством, которым может наделить только Господь Бог.

— Каким?

— Если откровенно, меня он наделил удивительными руками.
Я взглянул на них: с виду ничего особенного, ладони, правда, широковаты, да и бицепсы впечатляют. Но что тут удивительного, все-таки бывший спортсмен.

— Еще в детстве, — пояснил Рагулин, — мама любила держать мои ладони в своих, приговаривая, что ей сразу же становится теплее и спокойнее. А потом часто сокрушалась: ну зачем ты играешь в хоккей, когда Бог дал тебе руки хирурга? Не будь этих рук, смог бы я готовить космонавтов к полетам? Ведь перед тем, как начать нагружать организм, надо убрать в нем с помощью безлекарственных методов все блокировки — в противном случае работа внутренних органов будет неполноценной.

— И что вы при этом ощущаете?

— У вас есть собака? — неожиданно вопросом на вопрос ответил Рагулин.

— Есть.

— Тогда вы наверняка знакомы с таким феноменом. Приходишь домой усталый, угнетенный, погладишь собаку по шерсти — и сразу становится легче. Так вот я, наверное, ощущаю то же, что и собака, принимая чужие горести на себя. Если принимаю стресс руками, боль ощущаю в них. Причем не всегда в ладонях — бывает, в плечо отдает. А бывает, и вообще в область сердца. Все зависит от того, где в организме пациента создалось перенапряжение. Приходишь и прямо в палате начинаешь над человеком «колдовать». Главное — заранее настроить себя на доброжелательное отношение к пациенту. Был случай, когда я целых две недели провел рядом с полковником, бывшим борцом, прошедшим Афганистан и Чернобыль, а потом вдобавок попавшим в автомобильную катастрофу. Тогда ему по состоянию здоровья ничего не светило. Теперь занимает высокую должность. А в общей сложности я помог более чем шестистам людям: космонавтам, боксерам, легкоатлетам, ветеранам-хоккеистам.

Пять лет назад у заслуженного мастера спорта, заслуженного тренера СССР Альфреда Кучевского, который в свое время играл вместе с легендарным Всеволодом Бобровым, случился инсульт. Кучевский был в тяжелом состоянии: плохо говорил, была нарушена координация движения. Но уже после первого 40-минутного сеанса по «схеме Рагулина» больной почувствовал резкое улучшение работы сердца.

— Я действовал только руками, никаких лекарств, — рассказывает Рагулин, игравший в свое время у Кучевского в «Крылышках».

— Ему приносил облегчение, а сам от напряжения превращался в выжатый лимон. Теперь Кучевского не узнать.
Как-то к Рагулину приехал президент футбольного клуба «Ротор» Владимир Горюнов и привез с собой телохранителя, бывшего борца. Здоровый парень, но с одним изъяном: не мог переносить самолет. С момента взлета у него начиналась безумная головная боль — никакие таблетки не помогали. Рагулин вылечил его за 10 минут движениями рук. «Что, теперь таблеток не надо?» — спросил Горюнов, не поверивший в исцеление. «Не надо», — подтвердил Рагулин. С тех пор экс-борец летает без проблем.

— Ну, а с хоккеистами по старой памяти не работаете?

— Нет, — признается Рагулин. — Может, потому, что нынешние тренеры, со многими из которых я играл, по- прежнему воспринимают меня только как хоккеиста, вратаря. Да и схемы мои на пальцах не объяснишь, вот и кажутся они им какой-то химерой.
Накануне прошлогоднего турнира на «Приз «Известий» было, правда, предложение от Бориса Майорова помочь в подготовке сборной России. Но дальше слов дело не пошло. Казалось, россиянам ничто не помешает победить — они были явными фаворитами. Однако на финише сломались. Кто знает, может, им не хватило именно того, чем мог бы поделиться с ними Анатолий-Антон Рагулин?

Журнал «Спорт-экспресс»
Автор: Владимир Манвелов