Гастарбайтер

Иржи Ярошик стоит в рабочем фартуке и с мастерком в руках. Фотограф требует от него грубого выражения лица: Иржи, по замыслу фотографа, - то ли строитель нового ЦСКА, то ли самоуверенный зодчий Вавилонской башни. Добрая физиономия чеха выражает максимальное стремление соответствовать, но грубости нет. <Ну вот, когда камера уходит, у тебя именно такое лицо, как нам надо!> Ярошик пожимает плечами: это просто легкое утомление и озабоченность - к четырем пополудни ему еще надо успеть на тренировку в Ватутинки. Камера возвращается, Ярошик послушно хмурит брови, но на губах - смущенная улыбка.

- По-моему, чего в тебе нет, того из себя и не достанешь, - предполагаю. - Ты в юности дрался?

- Как и все молодые люди. Случалось на дискотеке. Знаешь, борьба за девушек... Но моя первая в жизни на-стоящая драка уже тут произошла. В Раменском. - Ярошик потирает правую бровь. - Латиноамериканцы нача-ли рубиться. Подхожу разнимать - удар в лицо... Я до сих пор не понимаю, как это было. Хочу взять кассету, отвезу домой, маме покажу. 
Дом Иржи Ярошика - в городке Усти-над-Лабем в северной Чехии. 120 000 жителей, Эльба. Мама, папа, брат, несколько старых, еще из детства, друзей. Иржи строит там дом.

- В конце концов вернешься жить в свой маленький городок?

- Для Чехии Усти - не маленький городок, - Ярошик, кажется, слегка напрягся. - Нормальный город. Милан Хейдук из <Колорадо>, потом - Ян Чалоун, сейчас сюда приехал играть, знаешь? Они тоже из Усти. В гостях хорошо, а дома лучше, - Иржи без запинки произносит русскую пословицу. - Я хочу жить там, где моя семья. Но Вероника не очень хочет! Она хочет в Праге. Я ей говорю: Прага рядом, полчаса на машине. Но у нее свое дело, устраивает показы мод. В ЦСКА сначала даже обещали помочь в московский модельный бизнес войти. Но что-то не получилось. Вероника сама пробивается.

В родительском доме Иржи мальчишкой садился с отцом играть в шахматы. Позже, в пражской <Спарте>, детские навыки передвижения фигур окажутся востребованными: тренер Иван Гашек настаивал на том, чтобы футболисты в часы отдыха на сборах садились за доску. Гашек полагал, что умение считать ходы пригодится на поле. Ярошик - чемпион <Спарты> по шахматам.
Однажды Гарри Каспаров давал в Чехии сеанс одновременной игры.

- Ребята мне сказали: готовься, - рассказывает Иржи. - Но потом начался какой-то сбор, и с Каспаровым я не встретился. Играю в пинг-понг и теннисбол с друзьями, в боулинг - с динамовскими чехами.

Объясняю Ярошику смысл слова <игровик>.

- Я - игровик, - перебивает он через полминуты. - Играю во все. Из карточных игр люблю бридж. В Чехии он называется <жулики>. А недавно, когда летели в Порту, в самолете играл с ребятами в <дурака> на приседания.

Предлагаю Ярошику сыграть в нарды. Мне кажется, что в этой идее заключена изящная журналистская про-вокация: кости-зары, выбрасываемые на доску, внесут в игру и нашу застольную беседу элемент хаоса, слегка упорядоченного законом случайных чисел. Я пытаюсь сбить Иржи с толку и внушить ему мысль, что, приехав в Москву, он уехал из Европы. Нарочно спрашиваю о той, чешской жизни. Кстати, российскому читателю ее прежде излагали лишь телеграфной строкой: матчи, голы.

4:4. Ярошик сразу бросает дубль; его светлые фишки начинают массовый исход из <дома>. 

- В футбол начал играть на площадке у дома. Со школьными друзьями и братом. Потом папа начал эту ко-манду тренировать. Там были ребята всех возрастов, и меня сначала поставили в нападение. Просто я был од-ним из самых младших, и нас, чтобы не мешались, отгоняли к чужим воротам. А те, кто постарше, разбирались в защите. И вот чувствую: игры заканчиваются, начинается серьезный футбол. Неправильно у нас: маленьких мальчиков заставляют тренироваться, и к шестнадцати годам им это дело уже надоедает. К тому же начинаются дискотеки, девочки, сигареты и пиво. Вот в Германии по-другому: там начинают спокойно, ребята ходят толстые, любят кушать <сникерсы>, зато подрастают и понимают, что надо делать, зачем надо работать на трени-ровках... В Теплице потом стал играть. Ехал туда полчаса на электричке или отец на машине отвозил. В стар-ших классах, когда уже занимался в юношеской команде <Спарты>, перебрался в Прагу. Жил в каком-то <крольчатнике>. В соседней квартире - Горак, он сейчас в <Зените>.

6:6. Вторым ходом Иржи надолго выключает меня из игры.

- Петржела... Еще бы я с ним не был знаком! В 96-м я как раз начинал играть за основу <Спарты>, где он был тренером. Тогда за команду много звезд выступало. Властимил мне сразу честно сказал, что будет ставить <стареньких>, но если они две-три игры плохо проведут - даст мне шанс. И я ждал. Уже тут, в России, он что-то о моей технике говорил. А я давно уже заметил, что как футбольный тренер Петржела очень хорош, но в жизни - фанатик. Говорит такие вещи, о которых не принято кричать или писать в газетах. Если бы он был мне друг или близкий знакомый, мог бы такие вещи мне говорить.

3:3. Еще один дуплет. Начинаю подозревать, что моя затея хоть в чем-то его переиграть потихоньку буксует.

- В 97-м попал в <Слован> (Либерец), армейскую службу там проходил. Две недели провел в настоящей ар-мии. Сначала не хотел по утрам вставать на зарядку. Потом познакомился с ребятами - были там хоккеисты и боксеры. Стреляли, по плацу ходили строем. Маршировать не очень любил. И туалеты чистить не нравилось. Наши чешские <деды> больше всего любят игру <цветомузыка>: по свистку все должны одинаково одеться. Свисток - и ты весь в зеленом камуфляже. Через минуту другой свисток - переодеться в тренировочные костю-мы. Потом - в рабочую одежду. Не успеешь - иди туалет убирай. Один раз я случайно узнал, что <цветомузыка> намечается. Залез под кровать, давлюсь от смеха: все переодеваются, а я спрятался и смотрю на них. Потом две недели прошли, и я уже домой ночевать ездил.

- В Либереце купил свою первую машину. Один раз ехали на тренировку, до поля -10-15 минут через город. И с одним другом поспорили, кто раньше доедет. Через 300 метров я сбил велосипедиста. Неприятно! Получилось так: мне направо надо было, а он как раз из боковой улицы выезжал. Бам! Смотрю - летит через мою крышу. Молодой парень. Встал, отряхнулся. Ничего, жив-здоров. 

3:1, 5:2. Зары дарят мне маленький шанс. Темные фишки робко зашевелились, но Иржи берет игру в руки и снова выбрасывает свои беспощадные дуплеты. 4:4, потом - 5:5. Переключаясь на игру, он почти замолкает. Наша партия далека от завершения, но мне приходится признать, что я от победы еще дальше: процессия белых фишек Иржи охватила полдоски. Признаю свое поражение и поздравляю Ярошика с освоением новой игры. Наша беседа продолжается в автомобиле: едем через дождь и московские пробки.

- Пробки очень не люблю. Но однажды, когда у меня не было тут машины, ехал с тренировки с Веней Мандрыкиным. У него тоже <Мерседес>. Разгоняется, летит. Одной рукой руль держит, другой - мобильный телефон, эсэмэски читает. Ох! Вот когда я впервые в жизни хотел, чтобы мы в пробку попали! - Ярошик объезжает загрустившее автомобильное стадо по трамвайным путям. - Москва - хороший город! Ехать можно как хочешь, есть куда пойти, что посмотреть. Только хоккей почему-то тут слабый. Я с детства знал, что такое хоккейный ЦСКА. Фетисов, <двойка>, сейчас - министр спорта, правильно? А что сейчас случилось?

- Сильные игроки едут в Сибирь, - поддерживаю плавное смещение разговора в хоккейную плоскость. - А сейчас еще и локаут в НХЛ...

- И что, те, которые привыкли в Нью-Йорке или Монреале жить, - в Сибирь едут? Зачем?

- Там хорошие деньги платят.

- Да? Я бы в Сибирь за деньгами не поехал.

- А если за совсем большими?

- Ну, смотри: во Владикавказе школу взорвали. За какие деньги туда можно поехать играть?

- В Сибири вроде бы поспокойнее...

- Далеко и холодно. Я ведь на самолетах летать не люблю. Тут еще терпимо: несколько выездов, часик-полтора, и - на месте. Москва - хороший город!.. Я, когда ехал, боялся только что за мной из Чехии тренеры следить не будут. Но ничего, сейчас подъезжают ребята из сборной, все нормально. Яна Флахбарта, он в Питере сейчас, знаешь? Он мне как-то говорит: я в Россию - никогда! А теперь я ему звоню: никогда, говоришь?!

<Дворники> гоняют воду по лобовому стеклу. Ярошик ждет зеленого светофора и вспоминает полноводную в местах его детства Эльбу.

- С братом на водных лыжах катались, плавали. Интересно! На первом сборе ЦСКА в Железноводске тяжело было: тренировки интенсивные, а вечером - еще и занятие в бассейне. И я как-то подумал: ладно, футболист-то я тут, может, и не лучший, но по плаванию - чемпион! Буду, значит, плавать за ЦСКА! Хорошо, что Газзаев вернулся. У него всегда задачи на сезон самые большие. Он хочет выиграть Лигу чемпионов! Мы, когда его слушаем, улыбаемся. Но для меня лучше такие задачи, чем никаких. Про Жорже не хочу плохого говорить, но не его это команда. Ему надо работать в Португалии, Испании или Франции. Языка не знал - как разговаривать с командой? Я думаю так: легче пять африканцев заставить выучить русский, чем двадцать русских ребят пере-учивать. Вот к нам сейчас в команду пришел диетолог из Италии. Ни слова по-русски не знал! А сейчас уже: атака, оборона... Так и надо. Я немецкий в школе учил. Не хотел заниматься. Знаете, как бывает: родители го-ворят - учись, а ты - да ладно... Потом понимаешь, что физика или география тебе в жизни не слишком приго-дится, а язык надо знать. Года два-три назад меня хотели у себя видеть итальянские и английские клубы, я сло-варей даже накупил. Теперь все забыл. Только русский язык все еще осваиваю. Вот тут всегда милиция стоит...

Выезжаем на Ленинградское шоссе. На повороте - яркая куртка постового. С ними Иржи Ярошик нашел об-щий язык давно: в <бардачке> всегда возит календарики с автографами. Когда московский гаишник впервые остановил Иржи за превышение скорости, он показал удостоверение игрока ЦСКА. Милиционер засмеялся и сказал, что Ярошику повезло - постовой мог бы оказаться фанатом <Динамо>. После чего попросил фотокар-точку с подписью. Карточки у Иржи не было, но выручила Вероника - вручила служивому маленький снимок, какие делают для паспорта.
Иржи, в сущности, не у всякого поднимется рука оштрафовать. Представляю: вот вылезает этот белобрысый детина, без пяти сантиметров два метра ростом, из своего <Мерседеса>, сразу как-то сжимающегося рядом с хозяином в размерах, и улыбается суровому усачу всем лицом, включая глаза: извините, нарушил, футболист! Однажды вот так, улыбаясь, Иржи с Вероникой полтора часа простояли в зоопарке перед вольером белого мед-ведя. Как дитя удивлялся: большой зверь - а так смешно плавает, так забавно кушает! Потом через знакомую журналистку Ярошик пытался выяснить, на каких условиях можно взять зверя под опеку. Увидев, как прочно он вжился в нашу действительность, понимаю, что настало время поделиться с Иржи одной важной для меня идеей.

- Мне представляется, что ты - не строитель нового армейского порядка, а кирпичик. Первый камень в фун-даменте команды, которая строилась под чемпионство и Лигу чемпионов. Это потом появились Олич, Карва-лью, Феррейра, Вагнер. Ты был первым, и с тебя в России началась эта <гонка вооружений>. Миллионы на звезд нашлись и у других клубов.

- Знаешь, мне тут ни разу даже не намекнули: вот мы тебя за такие деньги купили, так что ты должен чудеса творить... Конечно, когда ты иностранец, когда за тебя заплатили миллионы, от тебя ждут чего-то серьезного, но со мной в ЦСКА всегда были очень любезны. И когда в прошлом году мы не прошли <Вардар>, мне стало как-то... скучно. А сейчас опять весело: я буду рад, если мы выиграем чемпионат России и будем до последнего матча биться за выход из группы в Лиге чемпионов. Лига... Я в ней всегда майками старался меняться, и самые лучшие повесил дома на стене. Можно смотреть и вспоминать, как играл с <Реалом>, <Барселоной>. Понимаешь, растет себе ребенок - и вдруг ему такой подарок: играть с лучшими футболистами мира. Не всем такое счастье выпадает.