Виктор Васин: «Не хочу громко говорить, что готов выбивать Игнашевича и Березуцкого из состава»

Чебуреки в Нальчике, баня в Саранске, Думбия в скатерти и конкуренция с Игнашевичем и Березуцкими. Первый новичок ЦСКА при Викторе Ганчаренко дает эксклюзивное интервью «Матч ТВ».

— Вы возвращаетесь из «Уфы» в ЦСКА. Будете выбивать Березуцких и Игнашевича из основы?

— Сначала — банально играть в футбол. На возраст Игнашевича и Березуцких я вообще никак не смотрю, но говорить громкие слова — выбить кого-то из состава, что-то выиграть — не хочу. Я когда из Саранска возвращался, в интервью один и тот же вопрос задавали: «Готов ли прийти на смену защитниками ЦСКА?» — «Да, я в Саранске 30 игр сыграл, полностью уверен в своих силах…» Наговорил это, а потом что? Пледиком накрылся — и на скамейку.

— В «Уфе» вы оказались благодаря Ганчаренко?

— Он позвонил. В ЦСКА не сказать, чтобы много общались: здоровались, по игре общие вопросы решали. Что с Ганчаренко будет, тогда не знали — только предполагать могли, что его возьмут.

Как прошлый сезон закончился, я любыми путями хотел в аренду. Не отпустят — упрашивать. На «Уфу» согласился не сразу: меня финансовый вопрос волновал, не скрою. Но клубы договорились. Хотел уйти куда-то вроде «Рубина», чтобы за выживание не бороться. А получилось, что «Уфа» сейчас даже выше идет. Но главным плюсом был Ганчаренко — и в итоге джек-пот.

— «Уфа» остановила «Зенит» и «Ростов» и обыграла на выезде «Спартак» и «Локомотив». Как вы это сделали?

— Ганчаренко любит говорить: «Команда должна встать на рельсы». Тренировки привели к тому, что команда поверила в то, что мы делаем. Что если в первом тайме продержимся, качели начнутся, что для топов ничья с «Уфой» — не результат, и они полезут, раскроются. В какой-то сумасшедший футбол мы не играли, зато все в обороне отрабатывали, очень организованно.

Для гола не надо пятерых обводить: можно вытащить несколько соперников на чужую половину, ударить вперед, выиграть подбор, дойти до штрафной, и там словить свои шансы. При этом мы не только со «Спартаком» так действовали, но и, например, с «Крыльями» — доминировать не пытались. Что нам, в «Барселону» играть?

После первых туров результат давил. Я боялся: еще игра-две — и Ганчаренко могут убрать. Это было бы самым страшным. После победы в Самаре и шести очков в Москве поднялись повыше, обрели уверенность.

— Вратарь Андрей Лунев почти в «Зените». Чем он так хорош?

— Когда я только пришел, знал, что Шелия ближе к основе, а Лунев вообще нигде не играл. На сборах был контрольный матч с «Локомотивом» — и поставили Лунева. Он привез, и я тогда подумал: «Не дай бог что-то с Шелией случится».

Когда Гиорги травму получил, по Луневу были сомнения. А он встал и меня считай спас — снова с «Локомотивом», уже в чемпионате. Я сфолил на Портнягине, пенальти — а Андрюха тащит, мы забиваем. Или с «Краснодаром» Смолову не дал забить.

Это я не к тому, что Лунев круче Буффона, но вот на него смотришь на тренировках — сумасшедшая реакция, в струнку вытягивается. Тащит что-то нереальное. Есть данные, просто не было человека, который бы в него поверил. Нашелся вот.

— Ганчаренко — жесткий тренер?

— Кубковая игра в Грозном, Безденежных на установке не выключил телефон: будильник сработал. Ганчаренко чуть не разнес установочную. Игорь должен был в старте выйти, а в итоге просто не попал в заявку. Туристом слетал.

Одного бразильца (Марсиньо — «Матч ТВ») Ганчаренко выгнал с тренировки. Слишком активно спорил с кем-то из помощников, уже не помню о чем — фол там был или офсайд. Ганчаренко завелся: «Все, до свидания».

— Что изменится в ЦСКА при Ганчаренко?

— Как минимум ЦСКА заиграет в другой футбол. Более организованно будет в обороне, мне кажется.

***

— Впервые вы оказались в ЦСКА почти шесть лет назад, но сразу после перехода получили травму. Как это переживали?

— Это было на сборах в Кампоаморе. Я у своих ворот, ко мне отлетает мяч, и Дзагоев бежит на полном ходу. Прокидываю вправо, Алан оббегает сзади, цепляет рукой, «втирается», разворачивает налево — а опора у меня на правую. Алан пытается выбить мяч — у меня в ноге резкая боль, щелчок, все сразу понятно. Опухла нога, не выпрямляется.

Операцию сделали супер-успешно, но восстановление не по сценарию пошло. Тогда итальянцы, наверное, хотели прорубить окно в Россию: обещали, что быстро-быстро все сделают. Я на второй день уже на своих двоих ковылял вниз в тренажерный зал. Четыре часа утром, четыре — вечером, сначала примитивные упражнения, потом закачиваешь. Когда в Германии оперируют, ты еще месяц в лангетке ходишь, на больную ногу не наступаешь, а в Италии через месяц уже по дорожке бежишь. Возможно, из-за этой нагрузки у меня и воспалилось место, откуда брали связку для операции. Потом я еще и с ним мучился: в Барселоне полтора месяца у меня кровь брали, обогащали чем-то и кололи в колено. Надо было его еще закачивать, но мешала воспаленная связка.

Когда восемь месяцев прошло после операции, а у тебя до сих пор болит, мысли всякие появляются: «А что если вообще никогда не пройдет?» И как с этим справляться? Через год стал тренироваться в общей группе — чувствовал, что нога еще слабая, колено не дает делать всего, что умею. Последние четыре матча я сыграл в паре с Лешей [Березуцким]: в дерби «Спартак» обыграли, «Локомотив» на выезде. Правда, проиграли «Рубину» и не вышли в Лигу чемпионов. Тогда я не показывал всего: бежал медленнее, в борьбу шел реже. Совсем перестал ощущать боль только года через полтора.

— Но все равно безвылазно засели в запасе. Тренировались, понимая, что сегодня точно не сыграете?

— Мотивацию трудно было находить. Можешь два месяца пахать, за час до тренировки приезжать в зал, после нее еще заниматься — а потом все равно яма, выпадаешь на несколько недель, и опять по новой.

Слуцкий ничего не говорил, я просто плыл по течению. Понимал, что ловить особенно нечего, надо что-то менять. Когда Игнашевич и Вася здоровы и есть результат, мне даже обижаться глупо, что не играю. Если только на само решение, что выбрал ЦСКА. Чемпионами стали два года — а со мной что, чемпионами вселенной, что ли, стали бы?

— Почему не уходили?

— Когда я только пришел в ЦСКА, в клубе сразу сказали: «Если Виктор не составит конкуренцию, отправим в аренду». Это тоже польстило: значит, рассчитывали на меня в долгой перспективе. Мы выбрали Нальчик, но за день до травмы сказали: в ЦСКА никакой аренды. В итоге, к счастью, все равно продлили контракт.

Потом я еще хотел уйти, но два трансферных окна подряд меня не отпускали. Через года три после травмы даже Витальевич (Александр Григорян — «Матч ТВ») звонил, когда я в отпуске был в Греции — звал к себе в первую лигу, в «Луч». Но трех защитников Слуцкому было мало, с четырьмя комфортнее.

Потом появился Чернов, можно было его из дубля подтягивать, а меня — отпустить. Тогда я поехал в «Мордовию».

***

— Здорового Марка Гонсалеса в ЦСКА когда-нибудь видели?

— Конечно. Очень талантливый парень: левая нога невероятная, подачи как рукой исполнял. Жалко Марка вообще. Что делать, если человек выходит на поле, ему коленом попадают в бедро — и там внутренняя гематома, надо вспарывать, чтобы кровь выходила.

>

Еще и с тазом проблемы. На тренировке столкновение, жесткое вроде бы, но ничего страшного. И у Марка просто вылетает сустав, он встать не может. Видели, как он морально устал от этого: «Не вылечусь, ну и что делать?» Идет после тренировки, скрюченный, как инвалид. И понятно, что это на всю жизнь.

— Говорят, что Думбия как-то усугубили проблемы со спиной.

— Я про Ги Эссаме такое слышал, в Нижнем с ним играли. Обычный укол в задницу сделали, и то ли одна, то ли две ноги отнялись. Год он не ходил.

Нам Эссаме в защите помогал, вообще он спокойный довольно для африканца. А вот Думбия прикольный персонаж. Шутки всякие можно было с ним позволить — он после них кричит: «Ты расист!» — «Нет, ты расист!» Думба в национальных одеждах на базу приезжал, как будто скатертью обернутый.

— Чепчугов в шубе не приезжал?

— Чепа — нормальный, обычный парень. Просто он приехал в ЦСКА из Новосибирска и сразу под каток попал. Может, поначалу наивный был слегка, отсюда все эти ситуации: не только шубы, а пуховики-шарфы ему народ впаривал. Типа: «Тебе идет, это бомба сейчас, все носят, самое модное!» Он и брал.

Но это все по наивности, уже в прошлом. Сейчас Чепу уже растаможили, он в порядке уже. Знаю, что он похудел килограмм на пять, подтянулся, за час до тренировки в зале работает и после. Акинфеев говорит, что пресс у Сереги, как у стриптизера.

— Над кем в ЦСКА жестче всего шутили?

— Каждый год бросали в лед Паулино Гранеро. На сборах в Кампоаморе нам делали джакузи со льдом, для восстановления после тренировки. А Паулино же программу по физподготовке составляет, все претензии по бегам — к нему. Первый раз кинули в джакузи — и пошло. В последний год Паулино понимал, что его ждет — мы ему сказали: «Если серию нам не снимешь — полетишь в лед». Он закрылся в номере, мы у горничных взяли карту, взяли его за руки за ноги и отнесли. Потом подогнали что-то, по-моему, чтобы не обижался.

— Акинфеев всегда переживал из-за серии в Лиге чемпионов так, как сейчас?

— Думаю, раньше это не так раздували. А сейчас до маразма доходит. Это нефутбольная тема абсолютно. Если бы я был редактором спортивного издания, не гнался бы за рейтингами в этой ситуации. Человека надо уважать и футбол. Давайте хоккейных вратарей так же начнем оценивать, а потом говорить, что в воротах — дырка.

***

— В «Мордовии» вы играли с Лоренцо Эбесилио. Когда он надевал перчатки, Семин возмущался: «Не холодно же! Зачем они тебе?»

— Как-то в Перми играли в -13, кажется. Потом приехали к «Спартаку», там не так холодно, -5 может. И я один в штанах вышел. После первого тайма горели 0:2, что ли. Я бегу в раздевалку, штаны стягиваю. Знал, что Семин сейчас на меня наорет. И вот он заходит, начинает говорить, взгляд на меня падает: «А, снимаешь, ну ладно». А ведь уже готовился ругаться.

— Когда вы провели последнюю игру за «Мордовию», с горящими глазами рассказывали, как довольны сезоном.

— Тогда тройные премиальные за «Торпедо» обещали! Проиграли, правда, но вылетело все равно «Торпедо». Я шел в «Мордовию» за практикой и получил ее. 30 игр в чемпионате, три игры на Кубок — все по 90 минут. После зимних сборов микротравму получил, матча четыре с надрывом провел. Дальше уже азарт пришел, чтобы все 30 матчей провести.

— Андрей Гордеев назвал прошлогодний матч «Мордовия» — ЦСКА (4:6) «печальным», а Геннадий Орлов предлагал инициировать по его итогам расследование.

— Бред какой-то. Не знаю, как можно этот матч считать договорным. Сумасшествие же! Я сидел на замене — ну, а как еще — и не то чтоб завидовал, что уже за ЦСКА играю, а не за «Мордовию», но в перерыве думал: «Пацаны выигрывают 3:0, поедут сейчас в баню». Там же баня потрясающая совершенно, в лесу, с бассейном — нигде я столько не парился, как в Саранске. Потом, был уверен, в ресторан «Биг Пиг» поедут отмечать — не так много в Саранске мест нормальных.

А во втором тайме просто беспредел начался. Не скажу, что сильно в шоке сидел, но пацанов с Мордвы жутко жалко было. Убитые они тогда все шли: «Ну как это?» Потом просто из дома не выходили, траур, «Биг Пиг» этот закрывать можно было.

— В «Спартаке-Нальчике» играли матчи, за которые было стыдно?

— Ни разу. Знаете, со многими из друзей, с кем я еще в «Смене» играл и кто сейчас типа разбирается в футболе, поговоришь — и выясняется, что каждая вторая игра договорная. «Тот сдал, этот, в первой лиге вообще все куплено…» Выиграли мы у той же «Мордовии» дома 7:1: «Да там все понятно, вы купили эту игру». Смотрю на них — ну, дебилы, нет?

Помню, в «Смене» на деревянной трибуне сидели мужички и обсуждали победу Аргентины на чемпионате мира. Все в один год орали: «Да все это куплено было! Лох этот Марадона, который всех защитников оббегал!»

***

— Как вы вообще попали в «Смену»?

— Я родился в Ленинграде, первое время мы жили в общежитии. Но когда мне года два-три было, семья за город переехала, 70 километров. Отец закончил спортивный институт имени Герцена и по распределению смог получить квартиру — как молодой учитель.

В 10 лет пора было переходить в «Смену», пришлось возвращаться в город. С финансами туго было, папа пробил комнату по линии МЧС — в общежитии, где он сам жил студентом. Отец курировал всякие детские лагеря в Ленобласти как инспектор, и вот оттуда взял по связям мебель и остального по мелочи.

Хотя тараканы, например, все равно остались. Бывало ночью встаешь в туалет, свет не включаешь, опускаешь ноги — и хруст под ногами. Зато сейчас могу тараканов травить, опыт есть, знаю, что лучше — мелки или домики. У нас вот домики по полной программе забивались! В общем, закончу карьеру — найду, чем заняться.

— В седьмом классе вы остались в общежитии один. Страшно было?

— Брат родился, мама с ним уехала. Я ответственный был очень, пунктуальный. Из-за боязни опоздать раза два такое случалось: ставил себе яйца вариться или кашу, шел умываться, одевался — и на автомате выходил. Иду, ловлю себя на мысли: а сколько сейчас времени-то? На улице — ни одного человека, фонари горят только. А телефонов тогда не было — у меня такие китайские часы квадратные, как пейджер. Смотрю на них: полтретьего ночи!

— Почему не попали в «Зенит»?

— В «Смене» я прошел жесткий отбор, первые два года попадал в 11 лучших на чемпионате города. Потом начал расти — и провал в карьере. Не знаю, питание плохое или что, но я резко вытянулся: худой, сил нет. Был даже вариант с уходом — вроде как в аренду, в дочернюю команду «Смены».

Я не совсем уж наглухо засел, играл время от времени. Но периодически у нас забирали шесть-восемь человек в дубль — а ко мне никто не подходил. Помню, в год выпуска было засилье игроков из «Спортакадемклуба». Может, и поэтому шанса не дали. Так и выпустился. Еще полгода потренировался с 1989 годом в «Смене» — и появился вариант с Нальчиком.

***

— Как решились уехать в Кабардино-Балкарию в 18 лет?

— Сейчас даже не представляю. Молодой был, хотел себя проявить, за любую ниточку хватался, чтобы пробиться в футбол. Все равно было.

В Нальчик поехали с другим парнем из «Смены», Артемом Батуриным. А это летняя пауза, никого нет — ни основы, ни дубля. Один Красножан и люди на просмотре. Неделю ввосьмером в квадраты играли, по воротам побили.

— Первый сбор со «Спартаком-Нальчиком» — что это было?

— Утенок приехал к лебедям. Вообще не понял, что это, почему, как — молодой совсем, сырой. Большие дядьки сидят обедают, заходишь — не знаешь, за руку здороваться или просто так, стесняешься, волнуешься.

Тренировался примерно так же. С горящими глазами, бешеным желанием. Пацаны из основы пихали: «Хорош тут ломать всех!» Я пытался везде успеть, все мячи отобрать, то на ногу наступлю, то чуть ударю кого-то. В целом градус на тренировках в «Нальчике» в целом был выше, чем в ЦСКА — рубились прямо. С Гогуа были конфликты, помню: он мне воткнет, я ему.

После сбора я перешел в дубль, там и заиграл. Подписал контракт на полгода, а зимой сказал: останусь только в основе. Красножан меня взял. Команда поменялась процентов на 90, пришло много молодых пацанов: Ятченко, Самсонов, Филатов, Файзулин, у нас банда образовалась. Мне попроще стало, я-то уже успел освоиться в городе.

— Могли тогда представить, что Самсонов в 28 лет уйдет в строительный бизнес?

— Легко. Если бы Самсон десять лет назад стал директором крупной компании, я не удивился бы. У него кличка «Мужик» была: серьезный, по-взрослому цели ставил, понятия какие-то. Детские тусовки, в клуб пойти, в кино посидеть — не про него. Уверен, у Самсона в жизни все хорошо будет.

— Как Красножан нагружал на сборах?

— В Турции занимались оленьим бегом — в горку, метров 200. Прыгаешь и прыгаешь. Была горка и под 70 градусов на рывках туда бежишь, чуть ли не с руками. Вообще на сборах у всех тренеров тяжело. Приезжаешь и думаешь: «А в прошлом году так же хреново было?» Потом год проходит — и опять то же самое.

Мне больше запомнилось, как бегали с дублем в мой первый год в Нальчике. В городе, как парк пройдешь, есть гора — тоже градусов 70−75, но не трава, а земля вперемешку с камнями. Аж пару раз вырвало. Вниз шел, шатаясь, а там озеро — и вот я прямо в холодную воду упал, хоть полегчало.

Тогда я только мясом обрастал — как приехал в Нальчик, килограмм 75 весил, за первый год прогресс пошел. Сейчас 85.

***

— Установки у Красножана длились долго?

— Он затягивал, долго сидели, детально разбирали соперника. Но я слушал, раскрыв рот. У Красножана очень поставленная речь, он хорошо говорит. Как психолог чувствовал всех футболистов, грамотно подбирал слова, если надо настроить.

А на тренировках Красножан за руку иногда брал, ставил, куда нужно. Но это сначала за руку, а на следующем этапе уже он тебе вопросы задает: «Какую позицию надо занять?» С ним я студентом себя чувствовал: самому надо было за тренера говорить.

— Вы рассказывали, что Красножан мог за пять минут успокоить, даже когда команда сидела без денег. Самая длительная задержка зарплаты в Нальчике?

— Месяца четыре. Но я тогда, в 18−20 лет, один жил на базе, ни ипотеки не было, ни семьи, ни детей, как сейчас. Что платят, что не платят, спокойно воспринимал. Главное — еда есть и крыша над головой.

Бунтов у нас в «Нальчике» не было из-за денег. А в «Мордовии» вообще задерживали, может, на месяц, не больше. При Юрии Палыче [Семине] таких проблем не было.

— В Нальчике не заиграл бразилец Алвару. Могли предположить, что он уедет в «Лос-Анджелес Гэлакси» к Бекхэму?

— Алвару дружил с Рикарду Жезусом, и вот с Рики мы общались как раз, он был у нас в банде с Юрой Роденковым. Рики говорил: «Сейчас мой друг приедет, сумасшедший чудак, Тевеса по юношам просто перекусил». Алвару — неплохой футболист, но он килограмм десять лишних привез на сборы. Так и не пришел в форму: поесть любил, да и вообще раздолбай.

— В ЦСКА бразильцы себя держали в форме?

— Карвалью я не застал, а по Вагнеру трудно сказать, сколько он вообще весит. Больше задницы я у футболистов не видел — шорты у него были, наверное, 4XL. Но в каком бы состоянии Вагнер ни был, на тренировках с места просто улетал.

— Вагнер и Жезус пересекались в ЦСКА. Почему у Рикарду там не получилось?

— У Рики были отличные качества: правой с места щекой бил как с разбега. Даже с рикошетов ему везло — помню, как только к нам приехал, пару голов так забил. А ЦСКА — такая команда, все-таки… По-любому, в Нальчике у Рики больше уверенности было, доверия.

— Самый удивительный легионер на вашей памяти?

— Двухметровый нападающий играл в Нальчике, тоже бразилец — Фелипе Феликс. Плохо видел, но быстрый, просто машина. Без майки ощущение было, что каждый кубик на животе ему насосом накачали. На сборах однажды забил — а в чемпионате, по-моему, ни разу. Но на замену Феликс выходил и феерил: на старом стадионе «Динамо» выпустили его на десять минут, он на 30 метров бросился и оббежал этих защитников. «Динамо» потом его и купить себе хотело.

Но самый быстрый футболист на моей памяти — Муса. Маленький, юркий, быстрый, не поймать вообще — скорость сумасшедшая, за счет нее выезжал. Если бы у меня такая скорость и резкость была, по четыре, может, забивал бы. Правда, дистанционная у Феликса даже круче была, чем у Мусы.

***

— Сильнее вас в «Спартаке-Нальчике» бил только Владимир Кисенков?

— Ну у Кисы поставленный удар, с центра поля лупил — а «Кубани» забил со своей половины. Мы на замене сидели, дождик моросил, и Гогуа говорит: «Если забьет, я в этой луже кувырнусь». Пришлось кувыркаться.

— Каким Миодраг Джудович был капитаном?

— Джуда — очень хороший мужик. Не стеснялся стимулировать, пихать: «Давайте-давайте!» Мне не особенно пихал: я же сначала на основу открыв рот смотрел, советовался.

Нальчик вообще такой регион, где все приезжие ближе друг в другу. На базе нас жило человек 15 молодых! Все вместе часто собирались, ходили в рестораны, бани, на источники горячие, водопады… А местные прививали кавказское гостеприимство, с застольем, с тостами. По обычаям молодой всегда последний тост говорит, и первое время я 25-м или 30-м был. Все что только можно пережелали, так что мой тост начинался со слов: «Присоединяюсь ко всему сказанному за этим столом».

До отвала в Нальчике можно было поесть и за сто рублей. У озера место есть сумасшедшее: летняя кафешка простенькая, и там шашлык — 80 рублей, грушевый лимонад — десять, а чебурек размером, как у тебя монитор ноутбука, — тоже десять. Как с дублем отыграем, или даже перед матчем, постоянно ходили на эти чебуреки. Очень вкусные.

У стадиона в Нальчике в кафе ели, шашлык и суп — двести рублей. Да куда ни зайдешь, везде вкусно. Много раз так было: посидели, хотим заплатить, хозяин приходит: «За счет заведения все, красавчики, болеем за вас!»

— Как в 2009-м вы ушли от всего этого в аренду?

— Сначала там слух про Белгород был. Их Ташуев тренировал, а они с Красножаном друзья. Потом через непонятных людей появился вариант с «Уралом», поехал к ним прямо в соседний отель. Поработал пару дней, один матч сыграл — в шторм. Вратарь выбивал, а мяч ему же на угловой улетал. Почему в «Урале» не остался, так и не понял.

Тренер вратарей «Нальчика» Зайцев ушел помощником в «Нижний Новгород» к Афонину. Они третье или четвертое место у себя во второй лиге заняли, никуда выходить не хотели. Но другие отказывались, и «Нижний» как-то залез. Мне все равно было куда — главное, чтобы практику давали.

Тренер меня знал, и руководители хорошие — Гойхман президент, платили всегда. Денег, конечно, не так много было, а на выезды катались на автобусе. Я брал наматрасник, подушку — и в проходе ложился. Мне даже нравилось: автобус едет, укачивает, спишь.

— В Нижнем вы поработали с Александром Григоряном. В «Луче» он устраивал боксерские спарринги.

— Нам Григорян регби устраивал, настоящее. Танцевали хаку, как сборная Новой Зеландии: кто лучше исполнит, начинает с 1:0. У меня в регби хорошо получалось, нормально я людей встречал. Тренер кайфовал от меня, говорил, не хуже чем в футбол получается.

В отличие от Красножана, Григорян иногда матерился. При этом Григорян — и стратег, и мотиватор. Однажды я заболел, он говорит: «Обязательно выйдешь и забьешь, а сейчас давай лечись». Так я выздоровел и забил.

— После аренд вы же могли уйти к Красножану в «Локомотив»?

— Мог. Хотел дальше с Красножаном пойти, но в ЦСКА были настойчивее. От Красножана — пара звонков, он говорил: «В Нальчике у тебя бывали неудачные игры, в „Локомотиве“ так не прокатит». А вот из ЦСКА просто заваливали: и гендиректор, и спортивный. Финансовый вопрос тут не при чем.

***

— Вы провели три матча за сборную, в дебютном вам противостоял Лукаку. Было ощущение, что он просто издевается?

— Да один эпизод я проиграл. Но в целом ощущение — молодой утенок приехал из провинциальной команды. Вокруг — все звезды: Аршавин с «Арсенала», Павлюченко, Билялетдинов… Морально надо было подойти к игре по-другому: уверенности тогда не было. Если бы кто-то подсказывал, промывал мозги — «Неважно, сколько тебе лет, кто против тебя выходит», — помогло бы.

Когда Слуцкий год назад вызывал на товарищеские матчи, чуть другая ситуация была. Свой, всех вроде как знал. Но с хорватами — холодный душ. Казалось, все нормально, и тут опа — бежишь лицом к своим воротам, и тебе забивают практически в пустые.

— Как сборную тренирует Черчесов?

— Много внимания мелочам уделяет. На тренировке стоит конус, ты должен в метре от него открыться, чтобы мяч в левую ногу пришел, а правой отдать.

После Катара Черчесов очень эмоционален был, конечно. Проигрывать Катару — не то, к чему мы стремимся. Но разговоров о мотивации, когда выходишь за сборную, быть не может: на тебя смотрят страна, близкие, друзья. Просто в Катаре было очень жарко и душно, наелись быстро. Футбол нерациональный получился, сами себя загоняли. Физически просто в умате был.

Надеюсь, в следующем году смогу показать что-то большее. Я долго этого ждал.

Текст: Александр Муйжнек, Иван Карпов

Фото: Getty Images, РИА Новости/Владимир Песня, РИА Новости/Виталий Белоусов, РИА Новости/Алексей Куденко, РИА Новости/Юлия Честнова, РИА Новости/Александр Вильф, РИА Новости/Максим Богодвид, РИА Новости/Виталий Тимкив, РИА Новости/Антон Денисов