Артур Нигматуллин: «Порту» нашел для меня русскую семью и обещал привозить друзей. Но я не хотел там оставаться»

Вратарь «Волги» рассказал Кириллу Благову, как покупал с Дзагоевым бархатный пиджак, отказывал «Порту» и переживал допинговую дисквалификацию.

— В конце сентября с «Волгой» вы ездили в родной Владивосток. Было ли время на что-то, кроме футбола?

— Мы приехали в день матча, выиграли и попросили тренера дать третий выходной, так что я остался дома, повидался с родными и друзьями.

Когда приезжаю с командой во Владивосток, ребята всегда говорят: «Нигма, надо икру». Ну, будем заниматься, значит. Я уже привык, есть отлаженные связи.

— Как проводите время во Владивостоке, если удается выбраться больше, чем на пару дней?

— Дней десять отдыхаю, а потом уже тянет играть в футбол. Так что играю в мини-футбол, практически всегда в поле, если доверяют.

— Вы же в детстве еще карате занимались?

— Да, четыре года. В районе Владивостока, где я вырос, большинство ребят занимались единоборствами. Я не был исключением. Тем более брат у меня профессиональный боксер, так что за ним тянулся.

— Опасный район?

— Да не сказать, что опасный. Просто там у подростков душа больше лежит к единобрствам. Опасного-то ничего нет.

— Часто приходилось за себя постоять?

— Не скажу, что часто, но приходилось. Там, где я рос, было хобби такое… Не то что хобби — просто стычки возникали. Чей двор решает вопросы, кто самый серьезный в районе.

— Ваш двор самым серьезным был?

— Так не могу утверждать, а то мне сейчас позвонят после интервью, спросят, чего я там рассказываю.

— Почему в итоге футбол выбрали, а не карате?

— Меня всегда в футбол тянуло. Просто в детстве было много энергии, и родители отвели в секцию карате. Потом почему-то возник баскетбол — чуть-чуть позанимался параллельно с карате. А потом в школу пришел футбольный тренер — набирал ребят. Так стал тренироваться и играть в футбол.

— От занятий карате польза какая-то была?

— От любого спорта, которым занимаешься, польза есть — все это потом сказывается, помогает. От карате у меня осталась координация, пластика. На шпагат сейчас, конечно, не сяду, но все равно. Ибрагимович ведь не раз говорил, что занимался карате, и с координацией у него полный порядок.

— Сейчас в городе еще и хоккей на высоком уровне.

— Хоккей для меня сейчас на следующем месте после футбола — слежу, хожу на матчи в Нижнем Новгороде. Когда во Владивостоке появилась команда КХЛ, был безумно рад.

— Сами пробовали играть?

— Да, для любителя неплохо получается. Мне нравится силовая игра, когда страсти кипят постоянно. Знаю ребят, которые дружат, хорошо общаются, а как выходят на лед, сразу какие-то стычки, потасовки возникают. Мужская игра.

У меня есть свитер Ягра, я поклонник его таланта. Смотрел его и в Омске, и в обзорах НХЛ. Восхищаюсь им как спортсменом. Ему 42 года, а он просит ключи от дворца, чтобы приходить и заниматься в любое время. Его спрашивают, зачем? А он отвечает, что молодежь уже подпирает, поэтому нужно в два раза больше тренироваться, чтобы оставаться востребованным.

— В хоккейных воротах пробовали играть?

— Нет. Меня же и в футболе одно время все в поле тянуло, начинал как полузащитник. В воротах и так постоянно стоишь, хочется сменить обстановку — порезвиться, голы попробовать позабивать. У нас другой футболист в воротах. Не буду говорить, кто — мало ли человек не хочет, чтобы об этом знали. Но если бы я сказал, кто это, все бы очень сильно удивились.

— В хоккее вратаря меняют, если игра не пошла. Случались ли футбольные матчи, в которых вы хотели быть замененным?

— А меня меняли в детском футболе. Александр Кокорин, бывало, нам уже в первом тайме четыре закладывал. Вот как-то раз после такого меня и поменяли. Расстраивался, конечно. Детская психика — был смят.

— Среди своих знакомых я не встречал ни одного человека, которому не понравился бы Владивосток. В чем секрет?

— А вот вчера только «Анжи» возвращался из Владивостока, я созванивался с ребятами, и тоже все были восхищены. Наверное, потому что морской город. Я, когда приезжал в Новороссийск или Сочи, тоже чувствовал что-то свое. Во Владивостоке ведь всегда останавливались морские суда, которые шли в дальнее плавание. Наверное, много разной крови намешалось, и поэтому люди, которые живут во Владивостоке, более открытые. Может, из-за этого всем нравится. После саммита, который прошел в 2012-м, город еще больше изменился. Владивосток очень красивый и интересный, особенно вечером. Я люблю свой город.

***

— Как первый раз оказались в основном составе ЦСКА?

— Мне было 16 лет, и меня пригласили, потому что на тренировке требовалось четыре вратаря. Были Акинфеев, Абакумов, Помазан и я. Тогда это стало воплощением мечты детства — просто потренироваться с такими футболистами. Помню, еще когда мячи подавал, фотографировался с Вагнером, а сейчас с ним бок о бок работал.

— Вагнер — самый крутой легионер, с которым вы пересекались?

— Супер-личность. Его отношение к делу впечатляло. Если Вагнер выходит тренироваться, то тренируется с полной отдачей. Он и впереди бегал, и в оборону мог отойти — причем в подкатах стелился как настоящий защитник. Для себя отмечал, что команда, в которой играет Вагнер, в двусторонках не проигрывает. Он настоящий работяга. Мне его игра с детства была интересна, а свой первый гол он забил в ворота, за которыми я стоял, когда мячи подавал в игре с «Нефтчи».

— Газзаев какое впечатление производил?

— Строгий, жесткий тренер. Был момент, когда я говорил, что хочу уйти из ЦСКА, потому что не тренируюсь с основным составом, и надо прогрессировать в другом месте. В итоге остался в клубе, и меня привлекли к тренировкам с основой. В конце занятия были удары по воротам. Долго что-то били, прыгал за каждым мячом, и просто выдохся. Упал после очередного удара, встаю неторопливо, и тут Газзаев кричит: «Ну что, молодой человек, уже не хотите с основным составом тренироваться?» Устал, говорю. «И что? Вставай и делай».

— Газзаев вникал в работу вратарей, или просто доверял помощнику?

— Да нет, с вратарями работал Чанов, и никто в его дела не лез. Вячеслав Викторович никому не позволял. У меня, по крайней мере, такое впечатление было. Для меня тренер вратарей — это в первую очередь психология. Упражнения, техника — это понятно. Важно то, как тренер умеет найти подход, потому что вратари специфические люди, это всем известно. Вратаря винят в большинстве пропущенных голов. Поэтому важно, готов ли тренер выступить в твою защиту, сможет ли поддержать в непростой ситуации. Вячеслав Викторович мне очень много дал, за это я всегда ему буду благодарен.

— Как-то дополнительно работаете над собой? Кто-то, например, заказывает диски с уроками для итальянских вратарей.

— Сейчас же есть YouTube, так что найти что-то — не проблема. «Реал Мадрид», «Бавария», сборная Германии выкладывают свои тренировки. Смотрю все это, потому что мне интересно. Не знаю, сколько уже нарезок с игрой вратарей посмотрел. Когда смотришь, лучше понимаешь, что нужно делать. Я смотрю за движениями, анализирую ситуации, переношу это не себя. Были случаи, когда в игре это помогало.

— С Игорем Акинфеевым сложно найти общий язык?

— А почему должно быть сложно? Нормальный, адекватный человек, со всеми общается. Может пошутить, историю какую-нибудь рассказать. Со мной тоже нормально общался, на тренировках советы от него получал. Спокойно мог спросить его о чем-нибудь, и всегда получал ответ. Да, может, он любит побыть наедине с собой, но закрытым я бы его не назвал.

— С кем в ЦСКА ближе всего общались?

— С молодежью. Дзагоев, Щенников, Рыжов. Щенников — мой близкий друг, с ним мы выросли в одной команде. Как и в любом нормальном коллективе, молодых подтравливали. Вася Березуцкий, Дейвидас Шемберас любили пошутить. Аланчик тогда на базу ездил просто в спортивном костюме, и ему все говорили: «Дзага, ну когда ты уже солидно будешь выглядеть?» Я ему как-то предложил заехать в магазин: «Бархатный пиджак купим, джинсы, ботинки — и на базу в этом приедешь». Все купили, на следующий день приезжаем — и вам надо было видеть лицо Шембераса в тот момент. Очень смешно было.

***

— Как получилось, что летом 2008-го вы поехали на просмотр в «Порту»?

— Играл за сборную U-17, довольно удачно все получалось, и в какой-то момент стало известно о вариантах из Европы. Тогда у меня заканчивался контракт с ЦСКА, и вскоре я мог спокойно уйти. Прилетели со сборной в Португалию, сыграли 0:0. Там же позвонили и сказали, что «Порту» готов забрать меня. Поехал. Меня познакомили с городом, приехал на базу, прошел медосмотр, встретился со спортивным директором. Познакомили с русскоговорящими людьми, которые должны были помогать мне первое время. Обычная процедура, в общем.

— Какими были первые впечатления от «Порту»?

— На самом деле ничего фантастического. Все просто, без излишеств и шика. Два или три поля на базе. Когда я приехал, как раз были сборы — по две тренировки в день. Около полутора месяцев тренировался с основным составом. Рядом — Куарежма, Лучо Гонсалес, Халк только приехал тогда.

— И как?

— Не было такого, чтобы я прямо хотел там остаться. Большой стадион, отличные болельщики, хорошие условия, но… Наверное, тогда я просто еще не понимал, что все настолько серьезно. Взрослого взгляда на происходящее у меня не было. Отец говорит: «Жаль, меня не было рядом — тогда бы ты там остался». Честно признаюсь, позже были моменты, когда я жалел о своем решении. Но это пройденный этап жизни. Посмотрим, как все сложится дальше.

— Так что вас смущало? В чем были проблемы?

— Чувствовал, что я один. Хотя клуб меня поддерживал. Русскую семью нашли, с которой я жил. Говорили, что каждый месяц ко мне будет приезжать кто-то из друзей — визу и всю организацию они брали на себя. Так что условия создают очень комфортные. Если ты хочешь там играть, для тебя готовы сделать все, в разумных пределах.

— И вы даже в русской семье скучали?

— Да. Возраст еще такой был — 17 лет, голова не до конца понимала, где я оказался, и какой дальше можно будет сделать шаг. Можно бесконечно рассуждать, как у меня все сложилось бы в «Порту». Они тогда говорили, что пару матчей в Лиге чемпионов посижу, и на меня сразу обратят внимание в «Челси». Но это жизнь, нужно уметь правильно воспринимать и положительные, и отрицательные моменты.

— Как вас приняли обратно в ЦСКА?

— Я же уехал еще до окончания контракта. Просто собрал вещи и поехал. Контракт? Ну, пусть действует. Говорю же, бесшабашность присутствовала. Но мы с генеральным директором ЦСКА договорились, что если я возвращаюсь и подписываю новый контракт, никто мне ничего не говорит по этому поводу. Он слово сдержал. Это был мой первый взрослый контракт.

— Крышу сносило на фоне этого контракта?

— Если я скажу «нет», то это будет обман. У меня такое действительно было. Все идет вверх-вверх-вверх — и в клубе, и в сборной. Чувствуешь, что все хорошо, и не думаешь ни о чем. Наверное, в таком возрасте каждый встречает в себе это. Может быть, ошибаюсь. Но на смену тем ощущениям пришли новые обстоятельства, которые заставили задуматься.

— Новые обстоятельства — очевидно, дисквалификация за допинг.

— Ничего в жизни не бывает просто так. Вчера тебя считают перспективным, а сегодня говорят, что эта дисквалификация сломает, и что будет дальше — неизвестно.

— Вы рассказывали, что допинг попал в ваш организм вместе с таблетками для похудения, которые вам дала бабушка, когда вы отказались от ее пирога. Честно говоря, в такую историю очень сложно поверить.

— Это действительно так. Если бы было по-другому, я бы признался — столько времени уже прошло. Уже с 15−16 лет я был крепким и сильным, и допинг сам по себе мне был не нужен. Наоборот, у меня были проблемы с лишним весом. Приезжаешь домой, тебя начинают кормить, а потом встаешь на весы — и там проблемы.

— Я просто не очень понимаю: вам так хотелось пирога или так не хотелось расстраивать бабушку?

— Трудно ответить на этот вопрос. Наверное, и то, и другое.

— А что за пирог?

— Яблочный. Меня всегда им во Владивостоке встречают.

— Один кусок пирога мог критически сказаться на вашем весе?

— Ну, это то, о чем я и говорю. Вроде мелочи, а из мелочей складывается жизнь. Взял и выпил эти таблетки. Но у меня тогда действительно вес зашкаливал.

— Сколько весили?

— 98 килограмм. Понимал, что нужно выглядеть по-другому.

— Как лишний вес появился?

— В Таиланд поехали с ребятами, одно попробовали, другое, третье — в итоге десять дней не следишь за собой. Это все детские, очень глупые ошибки, сам виноват.

Вообще мне изначально нужно было говорить, что сам виноват, и не рассказывать все эти истории про бабушку и таблетки. Просто тогда на эмоциях сказал. Иногда я люблю почитать комментарии в интернете, и когда открыл ту новость, как понеслось — много смеялся. Там и Аршавин бабушкой, и Тихоновецкий — чего только не было.

— Так почему вы приняли таблетки, не обсудив все с клубным врачом? Вы же профессиональный футболист.

— Значит, в тот момент не был профессиональным футболистом, раз такое решение принял.

— Откуда вообще у бабушки были эти таблетки?

— Да они у всех бабулек есть. Сейчас мне даже звонят: «Слушай, я похудеть хочу. Как те таблетки назывались?» Отвечаю, что не нужны эти таблетки, потому что другие проблемы начнутся — для мышц же вредно. Хотя мне многие опытные футболисты рассказывали, что в своей карьере пили их, чтобы похудеть. То есть это не единичный случай, просто попался я.

— А кто звонит?

— Знакомые, ну или ребята-футболисты, которые играют в любительских лигах.

— Почему вас не отчислили из ЦСКА?

— За это нужно поблагодарить клуб и тренеров — Слуцкого и Чанова. Они видели во мне талант, перспективы. Как мне потом сказали, они объяснили президенту, что я должен оставаться в клубе и тренироваться с основным составом. Когда срок дисквалификации истек, Леонид Викторович предложил остаться в ЦСКА. Он говорил, что Чепчугов команду устраивает, но от меня не отказываются, и шанс еще будет.

— Депрессии не было из-за ситуации с дисквалификацией?

— В то время понял, что я оптимист. Бывало, замыкался на два-три дня. Приезжал с тренировки, и вообще ничего не хотелось. Сидел дома, понимая, что все играют в футбол, а я не могу. Играл в приставку — так себе заменитель, конечно. Причем мне даже на КФК не удалось поиграть. Я провел три-четыре игры, и приехали журналисты. Сказали, что здесь тоже нельзя играть, потому что турнир КФК проводится под эгидой РФС. Окей, будем тренироваться.

***

— Тяжело потом было вернуться?

— Да, потому что тренировки не могут заменить игровую практику. Поехал в аренду в «Мордовию», это был мой первый серьезный опыт во взрослом футболе. Неудачно сыграл первый матч — мы выиграли, но я ошибся. Следующие два матча провел без ляпов, но меня посадили на скамейку, и все. Решил поменять клуб. В Саранске запомнилась сама команда — такой коллектив первого дивизиона, очень дружный и интересный.

— От «Урала» какие впечатления остались?

— Там совсем другой коллектив был. Общался я, наверное, с двумя-тремя футболистами, зато сам город остался в душе. У президента «Урала» были намерения оставить меня в команде, но пришлось вернуться в ЦСКА. Позже Березовский ушел из «Химок», и меня пригласили в команду. В «Химках» совсем по-другому ощущал себя. Понимание того, что ты 100% играешь на этой неделе, очень важно — и там это было. Когда только пришел в «Химки», сказал гендиректору, что они не пожалеют. Когда аренда закончилась, он говорил: «Артур, ты сказал — ты сделал».

— Вы уже третий сезон в «Волге». Какое время в Нижнем Новгороде было особенно счастливым?

— В 2012 году я ощутил, что такое настоящая команда. Коллектив, который не унывает. Не знаю, с чем это было связано — с трудностями, которые тогда испытывал клуб, или с тем, какие люди подобрались. Мы собирались за час-полтора до тренировок, и у нас начинался КВН — все шутили, подкалывали друг друга. Может, такая атмосфера установилась, потому что в команде был Руслан Аджинджал — это человек, который может объединить.

— Прошлым летом вы дебютировали в премьер-лиге. Что это за ощущения?

— Волнение присутствовало. Волнение и радость. Я верил, что буду играть в премьер-лиге и наконец получил такой шанс, да еще и в матче с «Зенитом» с Данни и Халком. Халка, правда, удалили — неприятный момент, но тогда я даже рад был этому. Обратно тянет, конечно. Но вообще меня не только в премьер-лигу тянет, а намного дальше — и в Лигу чемпионов, и в сборную.