Владимир Агапов: «С детства болел за «Спартак», но сейчас я за ЦСКА»

Денис Романцов поговорил с бывшим нападающим «Спартака» и ЦСКА, который выводил из себя Льва Яшина и забивал «Челси» на «Стэмфорд Бридж».

В пятидесятые Владимир Агапов выигрывал серебро со «Спартаком» Нетто и Симоняна, Кубок с ЦДСА, забивал «Челси» на «Стэмфорд Бридж», а в семидесятые работал тренером ЦСКА — сначала главным, а потом помощником Всеволода Боброва.

По пути от метро к своему дому на Садовой-Сухаревской Агапов выступает гидом:

— Вот там — видишь? — бывший кинотеатр «Форум», его бомжи какие-то подожгли. Затем его выкупила Пугачиха, хотела что-то для себя строить. Я в этом районе всю жизнь живу. А вон, смотри, барельеф на моем доме: с 1954-го по 1989-й здесь жил Марк Бернес. Мой тесть с ним дружил, у нас и гаражи рядом. Рос я наподалеку, в ведомственном доме: так сложилось, что все ребята там болели за «Динамо», а я один за «Спартак». Воевал с ними во дворе. Они играть умели, но я, честно говоря, был посильней. Собирал себе в команду пацанов, которые вообще никакие были, и просил их просто стоять у ворот, а сам атаковал. Ворота были — от дерева до портфеля. Окна били бесконечно. Висели на крючке у милиции, но бегали прилично, так что не попадались.

— Вы и в семье были единственным болельщиком «Спартака»?

— Отца у меня убили подо Ржевом, там вообще миллионы положили, так что рос я без него. А братья футболом не то чтобы интересовались. Младший еще более-менее играл во дворе, а старший служил в наружной охране Сталина. Все время ездил с ним в Хосту. Рассказывал, что туда шло пять составов, и никто не знал, в котором из них едет Сталин. Старший брат, кстати, давил на меня, уговаривал поступить в школу КГБ. Я упирался. Зато жена моя болеет за «Спартак» — ее отец с детства водил на стадион.

— Как вы попали в «Спартак»?

— С 15 лет я играл правого инсайда за «Буревестник», а мой друг детства Боря Татушин — правого края. Вратарь у нас еще был прекрасный, Василий Киселев. Васю взяли в возрожденный ЦДСА, но в 21 год он умер от рака. Потом на Селезневке, рядом с банями, устроили отбор в сборную Москвы. Поделили человек 30 на две команды. Я не забил, но отдал такую передачу, что тренер Матвей Гольдин взял меня в команду. Подошел к нему: «У меня друг есть, Борис Татушин. Тоже с „Буревестника“. Возьмите и его». Гольдин дал добро и я полетел за Татушиным — он работал закройщиком в ателье на Мещанской: «Боря, поехали со мной в Тарасовку».

— А почему именно туда?

— Там базировалась сборная Москвы — рядом со «Спартаком». Грохнули мы там «Динамо» 7:2, еще кого-то. Тренер «Спартака» Глазков пронюхал, что нас могут призвать в армию и мы можем попасть в ЦДКА, и предложил нам с Татушиным написать заявление о переходе в «Спартак». Мы, конечно, согласились. Кинули нам по 880 рублей. Заступили в штат «Спартака» ближе к зиме: Борис параллельно играл за «Спартак» в шайбу, а я в русский хоккей — с самим Женькой Папугиным на лед выходил. Мы на футбольном поле клюшками махали, а Борис Татушин рядом, в коробке. Потом поехали с хоккеистами на сбор в Дзинтари. В доме отдыха нас подкормили — мы-то после войны все худые были. В Москве тоже кормили на убой. Днем тренировались на улице Воровского, а вечером туда приходили ужинать писатели — там Дом литераторов был.

«Федотов просит навесить и говорит: «Сынок, смотри, как я бью». И добавляет вратарю Разинскому, который в угол прыгает: «Сынок, ты только не разбейся»

— Как вас приняли легенды «Спартака» — Симонян, Нетто, Дементьев?

— Ветераны сразу чуть загрустили. Раньше их никто особо не подпирал, а тут в дубле такое поколение появилось: Разинский, Огоньков, Масленкин, Татушин, Исаев. Ветераны насторожились. Когда мы играли на базе двусторонки, народ из Москвы ехал в Тарасовку, чтоб на это посмотреть. Привезли как-то в Тарасовку сборную Китая: «Давайте мы с кем-нибудь сыграем!» — «Хотите с дублем «Спартака»?" - «Хотим». Мы их 3:0 и разнесли. У китайцев глаза еще уже стали от удивления.

— Как вас увели из «Спартака»?

— У нас с Татушиным была бронь от армии. Три года было так — получаем повестки и идем к Кузину, председателю московского совета «Спартака». Он смотрит в повестку, берет трубку: «Але, Иван Петрович, что ж ты моих ребят тревожишь?.. Что? Могут никуда не ходить?» Кладет трубку и говорит нам: «Идите домой, ребят». Но в «Спартаке» сменился тренер, и новое руководство забыло подать на нас документы в Генштаб. Первым забрали Бориса. Вратарь Команды лейтенантов Никаноров лично его охранял. Татушин надел форму, стал ходить на занятия в Дом советской армии. А меня никто не брал, я спокойно занимался со «Спартаком» на сборе. Потом р-раз и директива: «Татушина демобилизовать. Агапова в армию». Накинули на меня хомут. А домой еще и повестка из суда пришла: за укрывательство от призыва.

— А из-за чего такая рокировка?

— Сначала «Спартаку» больше был нужен я, чем Татушин. Дементьев заканчивал, а я должен был его заменять. Но как раз тогда из тюрьмы вышли Старостины, вернувшие в «Спартак» Серегу Сальникова — именно на мое место. Вот они и переиграли. Бориса вернули, а меня отдали. С 4 марта 1955 года я в армии.

— Помощником тренера Пинаичева в тогдашнем ЦДСА работал Григорий Федотов. Каким он запомнился?

— Был один случай. Играли с «Крыльями» на Кубок. У них же тогда выиграть никто не мог — «Волжская защепка», все с ними горели. Толя Башашкин справлялся со Стрельцовым, а против Гулевского из «Крыльев» ничего не мог поделать — бывают такие парадоксы. Мы и в этот раз пропустил от них два, но я положил три и мы вышли в четвертьфинал. Идет девяностая минута, я бегу за мячом на бровку и со злости, что не успеваю, пуляю его на Северную трибуну. Собираюсь идти за ним по ступенькам, а судья меня удаляет — за задержку времени. Следующая игра у нас с «Динамо» и получается, что я ее из-за такой глупости пропускаю.

Идем с Григорием Ивановичем Федотовым в КДК, а перед ним там все: «Гриша, Гриша». Я говорю: «Извините, погорячился». Но решающим было слово Федотова — он за меня вступился и дисквалификацию отменили. КДК лег под Федотова — такой у него был авторитет. Возвращаемся в ЦДСА, с порога: «Буду играть с «Динамо» — «Как?» Там сначала и не поверили.

— Каким Федотов был тренером?

— Он не объяснял, а показывал. Тренируемся в парке Сокольники, он просит навесить и говорит: «Сынок, смотри, как я бью». И добавляет вратарю Разинскому, который в угол прыгает: «Сынок, ты только не разбейся». По характеру Григорий Иванович не мог быть главным тренером, не мог обидеть, накричать. Николаев и Гринин, например, — полная противоположность ему. Федотов только вторым тренером мог работать, как авторитет. Федотов легендарный — и человек, и футболист. Я 80 лет прожил, но не видел больше таких.

— В победном финале Кубка в вас жестко влетел Лев Яшин. Помните тот случай?

— Хорошо, что я еще живой остался и не стал инвалидом. Лева неправ. Выбежал метров на тридцать из ворот, а я его перекинул. Мяч к воротам летит, а Лева в меня. Он был страшно самолюбивый, а тогда за тайм от меня два проглотил. Сначала я получил диагональный пас от Бецы, замахнулся, Яшин качнулся в один угол, а я пробил в другой. Под конец тайма Беляева валят. Латышев, судья, подбегает: «Чего лежишь? Давай вставай, я 11-метровый уже назначил». Подхожу бить. До этого я пять пенальти забил в правый угол, Лева туда и прыгнул, а я в тот раз закрутил в левый. Из-за этого Лева и завелся.

Яшина удалили и на второй тайм в ворота «Динамо» встал полузащитник Женька Байков — у него даже перчаток не было. А меня врач Белаковский весь перерыв бинтовал. Говорю: «Олег Маркович, да я дышать не могу». Разрезает мне бинты и через десять минут после начала второго тайма я выхожу на край поля, у Северной трибуны и разве что иногда мяч откидываю своим. Яшина затем дисквалифицировали — причем на игру сборной против Франции.

Мы потом с Яшиным общались до самой его смерти. С Разинским забирали Леву из больницы, когда ему ногу ампутировали. Ему потом Героя Труда дали — за день до смерти, уже зная, что он умирает.

— Как вас наградили за победу в Кубке?

— Жуков вручил ружья — я свое подарил тестю. Он охотник, на лосей ходил. Еще мне старшего сержанта присвоили для приличия. Семейным выдавали квартиры, а я получил комнату 18 метров.

— Вы ведь тоже вскоре стали семейным.

— Да, поженились и я уехал. Бабушка моей жены напекла мне пирогов в дорогу, так место со мной в купе стало самым престижным. Разинский, Мишка Перевалов, все хотели ко мне попасть. Разинский с Переваловым, кстати, были большими бильярдистами. Иногда ездили в Парк Культуры зарабатывать деньги.

— Говорят, и в Команде лейтенантов бильярд любили.

— Мне рассказывали историю. Играют Демин с Никаноровым в бильярд с генералами в ресторане гостиницы, в которой жил ЦДКА. Генерал целится, а Никаноров шепчет Демину: «Тимофеич, слабо ему по жопе дать?». У Никанорова у самого такая лапа была, что если что не так — не сдерживался. А Демин тогда развернулся и ка-а-ак даст генералу. Демина сразу забрали — но скоро же игра, надо как-то вытаскивать. Выручил Николай Александрович Булганин, министр обороны.

Демин, Никаноров — они поддавали будь здоров. Всей командой. А наутро надевали по две майки и начинали готовиться к тренировке. Квартир еще ни у кого не было, жили в гостинице, сейчас она «Славянская» называется.

— Вы же успели поиграть с двумя лейтенантами из той команды конца сороковых — Петровым и Башашкиным. Что за люди?

— Главарем у нас был Башашкин, но он интеллигент, а вот Сашка Петров страшно импульсивный, мог наорать на поле, кличка у него была Граммофон.

— Поездки в Англию со «Спартаком» и ЦДСА чем памятны?

— В «Спартаке» — это был фурор. В 20 лет поехать в Лондон! Игру с «Арсеналом» почему-то судил Латышев. Англичане потом обиделись. Латышев с нами прилетел и их, конечно, прихватил. Еще запомнился Антипенок, глава делегации — очень рьяно вышибал деньги из англичан. В Лондоне мы получили по 60 фунтов. Я шубу купил жене за 15 фунтов, ботинки за два. Из Лондона мы возвращались через Париж. Переночевали в аэропорту Орли, а наутро я увидел, как везут наш багаж — бесконечную вереницу из ста с чем-то чемоданов.

В 1957-м с ЦДСА полетели. 7 ноября, в годовщину октябрьской революции, грохнули на «Стамфорд Бридж» «Челси» 4:1. Нас тогда усилили Ворошилов с Бубукиным из «Локомотива», вратарь Беляев из «Динамо». После матча наш посол Малик устраивал прием. Заходим в посольство, а Григорий Иванович Федотов мне такой говорит: «У меня здесь на кухне работает знакомый из Глухова». Зашли на кухню, уселись на бочках. Налили. Игры-то кончились уже, праздник к тому же. Чуть поддали. А кухню за нами взяли и закрыли. Пришлось выбираться через задний вход и заново заходить в посольство. А там на входе Малик. Приветствует других дипломатов, а тут мы ни с того ни с сего появляемся. «О, мистер Федотов! Мистер Агапов!» Радостный — для посла ничего лучше не придумаешь: победили в день революции.

— А кроме Англии какие заграничные приключения не забудете?

— В Бельгии нас однажды завели в кабаре. Завели люди из «Андерлехта», который нас принимал. Большие деньги вбухали за вход — провокацию, что ли, какую готовили. Посадили нас за самые близкие к сцене столы. А там же бабы догола раздеваются! Мы как дураки сидим, для нас-то это дико — не то смотреть, не то отворачиваться. А вокруг сидят бизнесмены, женщины. Пьют, курят. На следующий день заголовок: «Русские посетили кабаре».

— В конце пятидесятых в ЦДСА вернулся Борис Аркадьев. Опишите его.

— Интеллигент в высшей степени. Он, мне кажется, вообще не для России, со всей нашей деревней. Художник. Меня звал Вольдемаром. После одной игры заявил: «Вольдемар, ты своей персоной сегодня покрыл все поле». Любимец у Аркадьева был Герка Апухтин: «Гераська, а я Светочке твоей скажу, чтобы за тобой присмотрела». Герка любил поддать, но мы его держали вот так вот. Еще Вася Бузунов был большой любитель этого дела. Мог легко и непринужденно встать в поезде, побриться, засадить стакан и сидеть закусывать — яйцами или колбасками. У него еще сразу пот на носу выступал. Вася пил по-черному, но у него было вот такое здоровье — он же еще и в русский хоккей играл.

Удар у Бузунова был невероятной силы. Играли как-то с «Локо» — у них Маслак стоял. Вася ка-а-ак дал в штангу. Мяч отлетел в голову Маслаченко, а от нее в ворота. Однажды Бузунов забил два мяча «Айнтрахту» из Брауншвейга, но Аркадьев поставил ему двойку: «Вася, ты же пушка, ты должен стрельнуть и занять другую позицию». Бузунова, Линяева и Дубинского мы из Свердловска забрали. Дубинскому Аркадьев дал кличку Джульбарс. Играем с югославами, Дубинский готовится пробить со всей дури, а югослав подкараулил, подставил ногу — и у Дубинского кость пополам.

«В Бельгии нас завели в кабаре. А там же бабы догола раздеваются! Мы как дураки сидим — не то смотреть, не то отворачиваться»

— Как вы попали в сборную?

— В 1958 году Качалин начал обновлять состав, после того как наши залетели в Швеции на чемпионате мира. Взял меня и Вальку Урина из «Динамо» в Чехословакию. В Праге сто тысяч на трибунах. Против меня - сам Йозеф Масопуст. Флаги спускали с вертолетов, потом оттуда же на парашютах сбрасывали мячи. 2:1 мы выиграли. Качалин мне потом признался: «Ты должен был ехать на Олимпиаду в Мельбурне». В 1955-м я был в фаворе, мы выиграли Кубок, а 6 мая мы с женой расписались и как нарочно ЦДСА начал играть неважно. Мне еще с южной трибуны «Динамо» кричали: «Что, Агапов, женился?» Качалин стал колебаться насчет моей кандидатуры.

— Когда еще видели сто тысяч на трибунах?

— В Лейпциге на Спартакиаде дружественных армий. Туда приехали «Легия» из Польши, «Дукла» из Чехии, ЦДНА из Болгарии, «Форвертс» из ГДР, из Северной Кореи кто-то. Все чемпионы своих стран — в армию-то призывали самых сильных футболистов. Так вот, играли в Лейпциге против «Гонведа» — а у них пол-сборной Венгрии в составе. Мы их долбанули 2:1, но нашего Ваню Дуду угораздило в какой-то заворушке обозвать Йожефа Божика фашистом. А Божик был в Венгрии депутатом парламента. Еле-еле потом погасили скандал. Говорили Дуде: «Ты что, дурак, что ли?» Ваня с приветом был.

— Захватывающая служба у вас получалась.

- Не то слово. Мы в Москве одно время жили под трамплином на Ленинских горах, а поле — напротив, через реку. Сначала объезжали через Киевский вокзал, а потом стали на тренировки на лодках переправляться. Там метров двести, страшно — вдруг перевернемся.

— Последний гол в профессиональной карьере сохранился в памяти?

— Не только гол, но и весь матч. Осень, Донецк. Я открыл счет, ведем в концовке 2:1. Разинский снимает верховую подачу, а форвард «Шахтера» врезается в него и падает. Игра возобновилась и тут я заметил, что с трибуны на поле понеслась толпа. Хорошо еще у нас массажистом был боксер Паша Мысин, он хотя бы наших тренеров отбил, а нам пришлось бежать со всех ног в раздевалку. Вдогонку в подтрибунное помещение влетел огромный кмаень.

— Почему оставили ЦСКА?

— Пришел Бесков, обновил чуть ли не всю команду. Звали в гражданские клубы, но тогда пришлось бы увольняться из армии. А в Германии у нас была кормушка — армейская команда для укрепления дружбы между народами, туда отправляли опытных спортсменов в качестве поощрения. Рванули мы туда с Беляевым, Олещуком, Петровым и Порхуновым. Объехали всю ГДР — Росток, Магдебург, Лейпциг. Сборная и берлинское «Динамо» с удовольствием с нами играли — уровень-то у нас был приличный. Пивом после игры поили, сосисками кормили. Жили в Олимпийской деревне. Условия там, правда, были так себе. Печку растапливал углем. Сам его ведрами таскал.

— Вратарь Разинский рассказывал, что из ЦСКА его выставили после визита к вам в ГДР.

— ЦСКА приехал в Германию на сборы. Борис заглянул ко мне в Вюнсдорф. В рот не брал ни грамма, я живой свидетель, мы ж не дураки. Борис немного опоздал в расположение команды — Бесков обвинил его в пьянстве и отчислил из команды.

— Чем вы занимались после возвращения из Германии?

— Два года возглавлял школу ЦСКА, а в ноябре 1973-го сняли Вальку Николаева и меня поставили главным тренером. Взял в помощники Алика Шестернева и Гринина. Мы как бы представляли три поколения: Гринин из Команды лейтенантов, я посередине, а Алик за мной.

У Шестернева был друг — импрессарио Ланц. Алик с ним был по петухам…

— По кому?

— Дружил с ним, в смысле. Ланц организовал нам коммерческую поездку. Катанули в Америку играть в мини-футбол. Торонто, Филадельфия, Сент-Луис, потом Мексика. На три недели. Играли в хоккейных коробках, куда паркет стелили — нас там прихватили, они-то умели через борта обыгрываться, а мы правил толком не знали. Витька Радаев как дал мяч на трибуну, а его взяли и удалили.

«Ваня Дуда в какой-то заворушке обозвал Йожефа Божика фашистом. А Божик был в Венгрии депутатом парламента»

— Куда еще ЦСКА возили?

— В марте поехали в Ирак. Там Саддам Хуссейн как раз к власти приходил. Жили в Багдаде. Жара. Предложили сыграть четыре игры: со сборной сухопутных войск, ВВС, флотом. «Одно условие, — говорят, — играть через день» — «Да ради бога», — отвечаю. Они думали нас прихватить, но у меня-то два состава. Бабахнули их во всех играх. Команда у меня здоровая была — Володька Федотов, Витька Папаев.

— Папаев попал в ЦСКА вашим же маршрутом — из «Спартака».

— Это я его взял. Звонит Николай Петрович Старостин: «Володя, Папаева в армию берут». Направляют в Новосибирское военно-политическое училище. Отмазать от армии «Спартак» в этот раз не смог. Я иду к главкому сухопутных войск Павловскому — он курировал спорт. Говорю: «Папаева отправляют в Новосибирское училище. У меня просьба: оставить его в футболе и дать отслужить в ЦСКА». Павловский на моих глазах порвал конверт с документами о перевода Папаева в Новосибирск. Так Витька остался в Москве.

— Консультантом у вас в ЦСКА работал Анатолий Тарасов.

— Гречко его назначил. Тарасов у него в фаворе был. «Молодой тренер — надо к нему подставить опытного». Мы с Тарасовым разошлись во взглядах на тренировки. Он же любитель железа. Говорит: «Надо провести тренировку в тренажерном зале» — «Анатолий Владимирович, завтра же игра. Я перед вами преклоняюсь, вы великий тренер и великий человек. Но в футболе я буду делать так, как моя голова подсказывает. Иначе зачем я нужен как тренер, если буду делать все, что вы говорите?» Предложил ему поделить ответственность за победы и поражения пополам. Тарасов: «Нет, я только консультант».

Потом меня чуть из партии не исключили. Тарасов сказал в политотделе: «Этот мальчишка не слушает, что ему говорит Тарасов». В партии в итоге оставили, но с должности главного тренера сняли. Приезжаю на базу в Архангельское — Тарасов встречает у ворот базы, скрестив руки. Главным тренером сделали его. Играли они потом в Киеве. «Динамо» как раз Кубок Кубков выиграло. Тарасов подходит к Лобановскому: «Валерий Васильевич, а сегодня мы с вами посоревнуемся». Лобановский в ответ: «Анатолий Владимирович, вы с нами посоревнуетесь только в разгрузке вагонов».

— А вы чем занялись?

— Месяца три меня нигде не брали на работу. Объясняли: «Поступил сигнал от Тарасова». Только через несколько лет Бобров позвал вторым тренером. Кандидатуру самого Боброва утверждали 9 мая на трибуне Кремля — руководители Минобороны решали, кому теперь браться за ЦСКА и вспомнили про Всеволода Михайловича, который сидел без дела. Мы заняли пятое место, но на Боброва тоже настучали и уволили. Он этого так и не пережил. Строил что-то на даче с Разинским, присел отдохнуть и тромб оторвался.

— С Бобровым в какие турне ездили?

— Из необычных — во Вьетнам. Жили там совсем небогато. За мной повсюду ходил телохранитель с оружием. Даже на рынке стоял рядом, придерживал. Объснял это тем, что слишком много воруют. Даже в гостинице меня сторожил. Во Вьетнаме тогда Валька Бубукин работал — с местной армейской командой.

— После второй отставки где оказались?

— Назначили главным тренером Вооруженным сил. Юридически мне подчинялись все армейские команды — Москва, Ростов, Одесса, Львов, Хабаровск, Киев, но фактически я отвечал только за комплектование. Просматривал гражданские команды и давал команду главам округов — призвать таких-то игроков. ЦСКА присылал телеграмму, чтоб назавтра они были в Москве. Если какая-то армейская команда выступала неудачно, первым делом спрашивали с меня. С Юрием Морозовым, тренером ЦСКА, мы тогда воевали.

— Из-за чего?

— Он начал наказывать игроков — они же солдаты: Тарханова в Одессу отправил, Иванаускас ворота стоял открывал у аэровокзала, Татарчук картошку чистил на кухне. Он считал, что таким образом дисциплинировал игроков, а я с ним спорил. Проработал так пять лет и вышел на пенсию.

— В субботу за кого будете болеть — за «Спартак» или за ЦСКА?

— По социальному положению я стал ближе к ЦСКА. Получаю военную пенсию, Гинер нам помогает. Он платит даже женам игроков команды лейтенантов и дочери Аркадьева. Ну елки-палки — надо отдать ему должное. «Спартак» от меня уже далек. Сейчас я за ЦСКА.

PS. Сегодня Владимиру Агапову исполняется 80 лет.

Автор Денис Романцов