Средний возраст без кризиса

Выходной для футболиста в разгар сезона — дело настолько интимное, насколько и редкое. Так что ехали мы в гости к Андрею Новосадову со значительным чувством вины за то, что крадем у человека часы неги и отдыха.

Вратарь завтракал. По всему было видно, что делает он это уже давно, неспешно и с удовольствием. В компании любимой супруги Тани. Не станем лгать, что тут же разглядели на мужественном лице голкипера удовлетворение хорошо сделанной накануне работой, но в доме явно чувствовалось умиротворение и покой. Накануне Новосадов снова ничего не пропустил за свое зиловское «Торпедо». А в нынешнем положении команды и нулевая ничья — приемлемый результат. Очень часто в нынешнем сезоне, как и в прошлом, Новосадов своей солидной игрой завоевывает торпедовцам очки. Если рассматривать аргументы, которые позволят автозаводцам вновь сохранить место в премьер- лиге, то личность вратаря — один из главных доводов «за».

— Андрей, для вратаря 30 лет — это время расцвета, все еще ученичества или уже ветеранства?

— Я не считаю, что это возраст ветеранства. Это нормальный возраст, когда можно стабильно играть, особо не задумываясь, а действуя подчас рефлекторно. Хороший возраст — играешь и пока не чувствуешь усталости, а опыта уже поднабрался.

— Ты хочешь сказать, что к определенному возрасту, который принято мерить круглыми датами, человек приобретает совокупность профессиональных навыков и умений. А в личностном смысле для тебя тридцатилетие стало рубежом в жизни?

— Для себя никакого рубежа я не отметил. В жизни, слава богу, все складывается неплохо, в семье тоже все хорошо, да и на футбольных полях пока нормально.

— В себя не заглядывал, не возвращался мысленно лет на десять назад — какие мечты сегодня осуществились, желания исполнились?

— Конечно, мечты были. Хотелось в 1998 году поехать на ЧМ, ведь с детства я себе поставил цель — сыграть за сборную на чемпионате мира. Не получилось. Но, честно говоря, не жалею, что так произошло. Хотя маленький осадок остался, потому что не смог. Наша сборная туда не попала, и я кандидатом туда не рассматривался.

— Сегодня нет обиды или досады, что ты решаешь задачи несколько другого порядка?

— Понимаете, сейчас я чувствую, что нужен именно этой команде. А обида, досада… Да какие наши годы, мне думается, наша песня еще не спета, я еще поиграю…

— Андрей, сколько тебя помним, ты всегда был вне эмоций, во всяком случае, внешне никогда не показывал своего волнения. Это умение держать себя в руках?

— Насчет умения держать себя в руках, так вы это лучше у жены спросите, когда я после игры домой прихожу. Она знает, что пару часов после матча меня лучше не трогать, даже никаких вопросов не задавать.

— Что, может случиться филиал больницы Кащенко? (Из окон квартиры Андрея Новосадова видны корпуса известной в Москве клиники, ныне, правда, носящей другое название. — Прим, авт.)

— Филиала, конечно, не случится, но (смеется)… А если серьезно, держу себя в руках. Можно посмотреть на мою голову, она вся седая. Все переживания держатся в себе.

— То есть за эту пару часов пережитые эмоции как бы по капле истекают…

— Да пока в голове все прокрутишь, то, что было в игре…

— А бессонные ночи…

— Таких ночей практически не бывает. Здоровая психика. Наутро совершенно нормальный человек. Хотя про вратарей говорят другое (смеется). Вратари — они иногда себя ведут странно, и бывшие, кстати, тоже. Некоторые ветераны начинают рассказывать, что они придумали игру в футбол. Произносят тирады типа: «Да я знаю, если бы не было этой команды, я бы ее создал». Вообще это сказал уникальный человек. (Все присутствующие сразу же догадались, о ком идет речь. — Прим, авт.)

—  И я даже знаю, про кого вы говорите (реплика супруги Андрея, общий смех).

—  Верно ли утверждение, что для вратаря самое главное - чувствовать себя фигурой номер один?

—  Думаю, что да, обязательно. А смысл сидеть на лавке? Сидишь, сидишь, игровой практики никакой.

—  Но ведь бывает, когда в команде два равноценных голкипера, что тогда?

—  У меня практически всю карьеру такая ситуация. Постоянно готовишься и не знаешь, а скажут только за час до матча, кто будет играть. Это, конечно, тяжело.

—  Часто решение тренера поставить на матч коллегу тебя удивляло?

—  Бывало такое.

—  Как ты с этим справлялся, чем объяснял?

—  Ну, во-первых, недовольство держалось в себе, и нельзя его было показывать ни команде, ни болельщикам. А во - вторых, старший тренер ведь отвечает за результат, на тот момент ему виднее. Хотя я очень часто был не согласен.

—  Запасным вратарям тоже платят премиальные, и есть голкиперы, которых такая практика вполне устраивает, денежки-то все равно идут...

—  Да, я сталкивался с такими людьми, им ничего не надо было доказывать, их все устраивало. Спрашивается: для чего тогда играть в футбол, если только тренироваться, не играть и получать деньги? Я в этом смысла не вижу.

—  А по каким приметам видно, что игрок не хочет выходить на поле?

—  Ну, в команде такое всегда заметно. По отношению, например. Или кто-то сломался, надо делать замену, подобного рода футболиста начинает «колбасить», только бы не выпустили. Мне так сразу видно, кто с каким настроением выходит на игру, ведь все написано на лице.

—  Если период «скамейки» затягивается, тренер предпочитает другого вратаря, были ли моменты, когда ты не выдерживал, рвал с командой?..

—  Рвать не рвал, но высказывался. Мне мама постоянно говорила: «Сначала подумай, потом говори». Раньше, лет до двадцати четырех, мог ляпнуть такое, что потом переживал, и это сказывалось на мне же.

—  И отношения безвозвратно портились...

—  Нет, не совсем. Сейчас назову год - 1996-й, сразу ясно. С Александром Федоровичем Тархановым мы тогда разругались сильно. Я начал восстанавливаться после операции, но из-за квоты на иностранцев пришлось процесс реабилитации несколько ускорить и выйти играть. Получилось, что два матча мы «попали», я оказался крайним. Сегодня встречаемся, все замечательно. Радим (Владислав Радимов. - Прим, авт.) даже рассказывает, что на установке Тарханов говорит: «Этому вратарю нельзя забить». Для меня это дико слышать, после того как мы не совсем дружески расстались.

—  Когда расстаешься с командой, тренерами, мосты сжигаешь?

—  Сейчас уже нет. Умнее стал, взрослее. Такого делать нельзя никогда. Неизвестно, как жизнь ещё повернется. А я ведь практически команду не покидал. Павел Федорович, покойный, даже и не знал, что я ушел играть в «Торпедо-ЗИЛ», для него это был шок. Когда мы на Восточной сыграли с ними 1:1, после игры поговорили, он недоумевал: «Зачем ты это сделал?»

—  Кстати, ты ведь по-прежнему принадлежишь ЦСКА...

—  Перед сезоном я подошел к Гинеру, хотел с ним поговорить, выяснить свои перспективы, там был Газзаев. И я понял одно - ставку делают на Мандрыкина. А сидеть под человеком, который не сильнее меня, да еще и в тридцать лет...

—  Хорошо, вернемся к сегодняшнему дню. Слух ходил о забастовке в «Торпедо- ЗИЛ» перед возобновлением чемпионата России в июле.

—  Было такое.

—  А каким образом ситуация разрешилась?

—  Вышли играть за тренера. Действительно, мы были уже на пределе, нам надоели постоянные уговоры и обещания. На собрании в клубе первым спросили меня, и я ответил, что играть не буду. Потом еще раз несколько поговорили... Деньги, конечно, важны. Разве нормально 3-4 месяца сидеть без зарплаты? И для семьи тяжело, хорошо, если что-то сэкономил. Нередко ребята подходили и просили взаймы, потом еще, это же не дело. В итоге старики - Шуст, Мишка Синев, я - собрались, решили биться за тренера. Отыграли со «Спартаком» неплохо, жаль, результата не добились.

—  Похоже, Вадим Никонов того стоит...

—  Да, он очень порядочный человек.

—  Мы перед началом сезона говорили с Виктором Папаевым, так он сказал: «Как же обидно, когда такие люди, как Вадик Никонов, исконные торпедовские, горящие, преданные, приходят на развалины, что ж так не везет-то...»

—  А его поэтому и назначили. Ведь для того, чтобы пригласить тренера с громким именем, которого у Никонова пока нет, нужны большие деньги. А свой будет работать из-за любви к «искусству», к своему клубу.

—  В общем, команда пока несчастная. А какие-либо изменения не предвидятся?

—  Знаю, что люди, готовые помочь клубу, есть. Посмотрим...

—  Давай коснемся чемпионата мира, тем более дело прошлое. Не совсем корректно оценивать своих коллег, и все же пару тезисов о выступлении сборной в Японии.

—  Мне удалось посмотреть довольно много матчей. Так вот основное впечатление следующее: большинство команд едет на скоростном поезде, а наши - на телеге. По- моему, многое в игре сборной зависит от тренера. Я слышал и знаю, что перед бельгийцами назывался один состав, а в день игры всех перетасовали. Изначально должна была выходить молодежь.

—  При выборе вратаря существуют два тренерских подхода: играть до ошибки и так называемый кредит доверия. Какой из них ты считаешь верным прежде всего для себя и объективно в целом?

—  Если ты знаешь, что защищаешь ворота до ошибки, это очень нервирует. Люди, которые ничего не делают, вот они не ошибаются. Всегда, выходя на поле, ты обязательно совершаешь действия, в которых есть доля риска. Например, чувствуешь - надо выйти на перехват, потом подумаешь - а вдруг ошибусь, начинается непонятка, и ты уже не делаешь того, что должен и можешь сделать. Приходится позволять себе меньше риска, разумного риска, разумеется. Что же касается кредита доверия, так он тоже не безграничен. Но все равно там уже совсем другое. Ты знаешь, что в тебя верят, следовательно, и ты уверен в себе. По-моему, такой подход приносит команде больше пользы. Конечно, если 3-4 игры подряд ты запускаешь «мыша», тогда о каком доверии можно говорить? И все же в команде должно быть два хороших вратаря.

—  Так что же делать второму - они оба хороши, но играет-то один?

—  Ну, вот на примере «Локомотива». Сначала были Нигматуллин и Захарчук, Платошка - замечательный вратарь, я с ним очень хорошо общаюсь, ждал своего часа «под» Русланом, вроде дождался - бац, Серега Овчинников вернулся, Платон опять второй. И он сам выбрал «Сокол», клуб, где сейчас тяжело, но где он будет играть. Хотя у них очень хорошая команда, я видел их во втором круге. А нам с ними играть. Наверное, будет матч века. Или мы выплываем, если их бьем, или... (Интервью состоялось накануне матча с «Соколом», Саратов. - Прим, авт.)

—  Вратарь - фигура статичная, по сравнению с полевыми игроками, конечно. Каким способом достигается тот самый внутренний завод или кураж, который дает двигательная активность?

—  Все зависит от тебя самого. Бывают моменты - идешь на поле и чувствуешь, что что-то не то. Это очень плохо. А в других случаях выходишь из раздевалки и готов «рвать» и «метать». Эмоциональный настрой приходит изнутри. Сейчас вот выходим на «Торпедо», там обычно музыку для зрителей включают. Включают тягомотину разную, и всегда хочется сказать, чтоб врубили что-нибудь боевое, для настроения.

—  Какие годы в карьере самые памятные?

—  Выступления за юношескую сборную, когда мы стали чемпионами Европы и «бронзу» взяли на чемпионате мира. В футбольной школе ЦСКА наш 72-й год рождения был просто «чумовой». Тренировал нас Козлов Николай Дмитриевич, он, кстати, замечательный психолог. Я ведь вообще хотел с футболом заканчивать еще в детстве, поскольку пришел в футбол, что называется, по блату. Полкруга пробежать не мог, потому что был весьма упитанным мальчиком. Хотя с пяти до шести лет занимался фигурным катанием. В районных соревнованиях даже побеждал и на первенстве Москвы был третьим. Представляете - этакий кабанчик на коньках. Зато прыгал хорошо. Потом пошел в футбол. Сначала взяли в первую команду, затем перевели во вторую, третью и так далее. Для себя решил: не буду ходить, меня и толстым еще обзывают, брошу. А потом пошло - вытянулся немного, на мне тренеры висели в буквальном смысле, и за лето я вырос на двенадцать сантиметров. Попал в юношескую сборную Москвы, Союза, и вперед, пошло-поехало.

—  С самого начала в ворота встал?

—  Практически да. Хотя момент, когда встал в ворота, не забуду никогда. Играли на стадионе на Песчаной, раньше между гаревым и земляным полем там была хоккейная коробка. На ней ставили ворота и играли в футбол. Парень, стоявший в рамке, пропустил гол, я назвал его клоуном и встал сам. По ходу пару раз даже пришлось упасть на асфальт. Что удивительно, без боязни. И с тех пор из рамки не выходил.

—  Ты назвал удачными юношеские годы, а вот дальше...

—  В 1995 году сильная команда была. Но наверху кому-то не надо было, чтобы мы выигрывали. После четырех побед нас наглейшим образом «убили» в Тюмени. Потом ещё о переигровке долго говорили, но это стало бы опасным прецедентом, и УЕФА не разрешил никаких переигровок.
Ну, и, конечно, незабываемый 1998 год. В 1997 году все чуть было не закончилось плохо, год еле вытянули, остались в вышке. И во втором круге 1998 года выстрелили.

—  В ЦСКА тебе удалось поработать с несколькими тренерами. Как впечатления?

—  Долматов - чудесный тренер. Таких специалистов я в своей жизни не встречал. А про Павла Федоровича Садырина я могу сказать: он как человек - золото. Мог напихать, потом прийти извиниться, с ним всегда можно было поговорить по душам. На поле выходим, как он чего-нибудь ляпанет - всю напрягу снимет Замечательный человек.

Из глобальных наблюдений за представителями тренерской профессии я бы выделил одно не самое лучшее их качество. Не всех, конечно, но некоторых. Стоит порой тренеру добиться локального успеха, и он начинает тянуть одеяло на себя, выпячивать собственное Я. Футболисты, которые действительно победу добыли, отходят как бы на второй план. Но это, повторюсь, редкие случаи.

Это я к тому, что было бы здорово соединить хорошего человека и сильного тренера.
Что тоже не всегда бывает.

—  Андрей, а вратари все курят?

—  Я в 1999 году бросал курить, что-то при диспансеризации врачи увидели. Бросил на полгода, десять килограммов живого веса прибавил. Посмотрел на себя - ну, хорош, начал курить снова.
Мне оно, может быть, и мешает; а с другой стороны, стресс снимает. С точки зрения руководства, это не есть правильно, впрочем, тренер ведь все знает, и Павел Федорович знал, и Олег Васильевич, и сейчас. Главное - не наглеть, а выбирать время и место. Надо соблюдать рамки приличия.

—  Когда говорили об успехах, ты не назвал прошлый год. А ведь ты был одним из героев...

—  Особого геройства не чувствуется, если бы мы место какое высокое заняли, а то просто остались в высшем дивизионе. Я же не один оставлял, вся команда старалась. Тогда все сплотились - молодежь, старики. Мне были очень приятны слова ребят, когда после заключительной игры собрались, и молодые встали и сказали старикам: «Ребята, спасибо вам, вы нам помогли». Они ведь воспитанники торпедовской школы. Это самый дорогой отзыв. Вообще молодежь у нас хорошая, конечно, им иногда надо «ставить» голову и на поле, и вне его. Надо воспитывать пацанов в лучшем смысле этого слова, им самим легче потом будет. Кстати, тренеры мне говорят: бери бразды правления, втолковывай им, объясняй, учи. Раньше в командах подобное шефство было всегда.

—  Часто приходится слушать критику в свой адрес?

—  Во-первых, я сам стараюсь дать себе оценку, провожу тщательный самоанализ. Я точно знаю, когда напортачил. В ЦСКА мне очень нравилось работать с Чановым. После каждой игры мы на первой же тренировке обсуждали прошедший матч, что я сделал не так. Иногда сразу после игры отойдем в сторону, поговорим. Мы беседовали, спорили, и это не возбранялось, дискуссии ведь, обыкновенные рабочие моменты. Мне нужно было мнение этого опытного человека, его советы и рекомендации. Иногда он говорил: «Ты послушай меня, а не главного, я знаю, как и что делать». Сегодня у меня примерно такая же практика с Подшиваловым. Это нормально, это нужно и в тридцать лет.

—  Есть ли матч, который тебя до сих пор волнует и гложет?

—  Да, 2000 год - игра на Кубок России с «Анжи». 3:1 проиграли в Москве. Уже не помню, кто пробил по моим воротам, но я все видел, полностью контролировал ситуацию, мяч летел в руки. Стал его гасить, а он скользнул по траве и туда... Больно было на ребят смотреть, хотя никто слова не сказал. В душе очень сильно расстроился, долго переживал, ошибка- то детская.

—  Какая формулировка сверхзадачи для голкипера наиболее близка тебе: ловить, что летит в тебя, или все-таки обязан выручать, «тащить» из «девяток»?

—  Мое мнение такое: неберущихся мячей не бывает. Ты должен оказаться в нужной точке, чтобы не прыгать, не бросаться. Надо находиться там, куда мяч попадет. Опытный вратарь должен предугадывать направление полета мяча. Бывают нестандартные решения или срезки, но это уже случай. Мне очень импонирует Девид Симэн, посмотрите, как отработал на ЧМ. Мяч почти всегда летел в него, он не совершал лишних прыжков и кульбитов. А гол от бразильцев как раз из серии случайно залетевших. Никогда не поверю, что тот парень по воротам бил. Высшее искусство голкипера - не полеты для публики и фотокорреспондентов, а четкий выбор позиции. Думаю, что на ваш вопрос я некоторым образом ответил.

—  А когда в пустые ворота забивают?

—  Ничего не поделаешь, такая вратарская доля. Хотя момент можно было предупредить заранее, подсказать защитникам, откуда идет опасность. Все помнят того, кто забил, а если вратарь выручил, так скажут только в этот день, потом забудут. Но все запомнят нелепо пропущенный тобой гол.
Чуть ли не каждый футболист хранит дома свои медали, развешивает по стенкам памятные вымпелы и фото. Коллекция Андрея вся в красно-синих цветах. «Я был и останусь конем», - повторяет он крылатую фразу, сказанную когда-то его многолетним партнером по ЦСКА Валерием Минько.
Новосадов тщетно ищет самую-самую медаль - ту золотую за юношеское первенство. «Похоже, сын под шкаф закатил...» - делает наконец вывод. - Тут смешной случай был: звоню после игры домой, а Таня говорит, что Егор возился с мячом, потом встал на него, естественно, упал и ушибся. Все, говорит, никакого футбола. Буду гимнастом или акробатом».
Ну вот, подумали мы: футбол плюс акробатика - это папина профессия и есть. «Совсем не желаю ему стать вратарем», - говорит Андрей.

—  А сын по мячу уже бьет?

—  Он его ловит. Я, честно говоря, не хочу, чтобы он шел по моим стопам. Слишком много переживаний. Он с девчонками играл в футбол и ловил мяч руками. Они ему говорят: «Руками играть нельзя». А он ответил: «Я лучше знаю, у меня папа руками играет».

Тренеры и футболисты об Андрее Новосадове

Евгений Николаев, до недавнего времени тренер-преподаватель футбольной школы ЦСКА:

—  Сказать, что Андрей станет высокого класса футболистом, глядя на него в детстве, было трудно. Все время норовил располнеть. Но однажды летом здорово вырос, попал в юношескую сборную. А в общем, его способности развивались потихоньку, без резких взлетов.

Скажем, когда пришел к нам Миша Еремин, про него уже за несколько лет до выпуска, по одной только фактуре, можно было сказать: вратарь растет. Рост - 192 см, ручищи, ножищи. У Андрея более плавно шло. Он коренной армеец, но постоянно оказывался заложником ситуации, когда новые тренеры выдвигали своих кандидатов, решали свои вопросы. А по доброй воле он никуда бы из ЦСКА не уходил.

Евгений Варламов, защитник ЦСКА:

—  С Андреем за тылы спокойно себя чувствуешь. Он воплощал мощь и уверенность, которую в лучшие наши сезоны демонстрировала вся команда. Для вратаря очень важно давать четкие подсказы, руководить голосом. Андрей это умеет. Может быть, у него нет такой суперпрыгучести, как у иных голкиперов, но, мне кажется, он компенсирует это другими сильными сторонами. Он не относится к числу тех вратарей, которые заставляют защитников нервничать. Наоборот, как-то ощущалось, что игра у него в руках, а у нас в ногах. Возможно, это вообще ключевые качества вратаря.
А в жизни... Я бы с ним пошел в разведку. Он добрый, мощный. а хорошего человека должно быть много. Очень ответственный по отношению к себе и другим человек. Особенно к себе. Он никогда не предаст.

Геннадий Костылев, в 90-е годы (с перерывами) второй и главный тренер ЦСКА:

—  В этом сезоне Новосадов - один из лучших вратарей во всем нашем чемпионате. И по надежности он стоит полкоманды. Во время нашей совместной работы к нему не возникало вопросов по самоподготовке, серьезный профессионал. Да просто хороший парень.

Почему за долгие годы, с нескольких попыток, он так и не стал однозначно первым номером в армейском клубе? Мне кажется, что к нему еще с юношества прилепился некий ярлык «надежного второго». Может, ему не хватало одного - просто поверить в свои силы. Но вот за последние годы Андрей по-настоящему возмужал и проявляет лучшие качества сполна. Видимо, такое самоуважение приходит с возрастом.

Единственное, что ему действительно мешало, - борьба с весом. Еще с юношеского возраста. Он здоровый, крепкий, ширококостный - постоянно мучился, считал лишние граммы.

Олег Корнаухов, защитник «Торпедо-ЗИЛ», в 1997-2001 гг. - ЦСКА:

—  Если всерьез и пафосно излагать, то, во-первых, Андрей очень хороший спортсмен. По- настоящему злой, и когда он находится за твоей спиной во время игры, чувствуешь себя намного увереннее. О человеческих качествах можно судить по тому, что я не припомню случая, чтобы Андрей меня подводил. И раньше, и теперь, когда мы вновь оказались в одной команде. С ним приятно сидеть за одним столом - дни рождения, юбилеи часто справляли вместе.

Авторы: Илья Кукин, Михаил Строганов
Журнал «2х45», N 9(18), Сентябрь, 2002