«В 16 лет пошел с братом поиграть в Counter-Strike, а попал в милицию». Самый суровый баскетболист России

«В 16 лет пошел с братом поиграть в Counter-Strike, а попал в милицию». Самый суровый баскетболист России

Форвард ЦСКА Андрей Воронцевич рассказывает «Матч ТВ», как семь лет копил на квартиру в Москве и участвовал в уличных разборках.

— Президент ЦСКА Андрей Ватутин рассказывал, что после подписания первого контракта вы спросили: «А кормить будут?»

— Это правда. Но не подумайте, что я был вечно голодный. Просто в новосибирском «Локомотиве», из которого я пришел в ЦСКА, игроки ходили в один ресторан, где могли питаться три раза в день. Вот я и спросил! А Андрей Владимирович посмотрел так на меня и ответил: «Ну, если хочешь, будут». И первые полгода я ездил в интернат ЦСКА. Удобно, когда не надо стоять у плиты после тренировки, — быстро поел, потом домой спать, а вечером снова на тренировку.

— Что еще удивило после переезда в Москву?

— Сама Москва не удивила. Все-таки я и раньше здесь часто бывал на разных соревнованиях и сборах. Шокировало осознание того, что ты попал в ЦСКА и теперь стоишь рядом с теми, на кого раньше смотрел по телевизору. Все эти чемпионские баннеры под потолком, майки великих игроков. А когда приходишь на тренировку, понимаешь, что тебе нужно заново учиться играть в баскетбол чуть ли не с нуля. Как будто заново учиться ходить!

— Молодые спортсмены обычно трудно переносят испытание большими деньгами. «Шампанское для всех!» — сколько раз говорили эту фразу в ночном клубе?

— В Новосибирске у меня зарплата была сначала 5 тысяч рублей, потом 8. Бывало, что уходила за один день. Походы в клуб тоже случались, дело молодое. Но цены такие, что не всегда хватало на свой столик, не то что всем вокруг наливать! А в Москву я приехал в 19 лет, так что не думайте, что ЦСКА платил мне бешеные деньги. Да и сколько бы их ни было, я уже понимал, что с неба они не падают, что их надо заработать.

— На что тратили, если не на гулянки?

— Помогал брату, родителям. И копил. Сначала на машину, потом на квартиру в Химках. Сдавал ее, а сам жил в Москве на съемных. Собственную московскую квартиру смог себе позволить только через семь лет после приезда в ЦСКА.

— Ваш первый тренер в ЦСКА Этторе Мессина известен своей нелюбовью к молодым игрокам. Как вам удалось выжить при нем?

— Со стороны может показаться, что попал в ЦСКА — и все, ты в меду. Да, клуб делает все для своих игроков. Но внутри команды — всегда всё на зубах, всегда нужно доказывать. Выпускают тебя 20 минут — бейся все 20 и не расслабляйся! А если дают две минуты на площадке — все равно выходи биться и будь счастлив, что находишься в таком клубе.

Мессина был не самым легким тренером, но именно он пригласил меня в ЦСКА, он и поставил на ноги. Всякое бывало — и по лесенкам заставлял бегать, и отжиматься, и с тренировки выгонял. Но если бы он перестал это делать, тогда это означало бы, что ему стало все равно. Я же еще по-английски плохо понимал. Вроде в школе хорошо учил, но терминов-то баскетбольных не знал. А на тренировке нужно все схватывать быстро. И вот Мессина объясняет что-то, а я говорю: «Не понимаю». Он: «Ах, не понимаешь? Тогда 100 отжиманий — и сейчас все сразу поймешь». Так я выучил английский.

— За 11 неполных сезонов в ЦСКА через команду прошло много легионеров. Кто был самым безумным?

— Запомнился Теодорос Папалукас — может, потому что это был мой первый год в ЦСКА. Кажется, был чей-то день рождения, потому что на столе торт стоял. Сидим рядом с Тео, он нюхает этот торт и кривит лицо: «Слушай, Андрей, чем он так воняет?» Я тоже наклоняюсь, чтобы понюхать — и в самый последний момент замечаю, как он собирается окунуть меня в торт лицом! Вовремя увернулся — только кончик носа успел испачкать. С того момента на провокации не поддаюсь.

Еще Папалукас любил делать какие-то бешеные коктейли. Бросал в сок таблетку аскорбиновой кислоты, кусок сыра, какой-нибудь лист салата и спрашивал: «За 5000 рублей выпьешь?» Никто так и не выпил.

— Ваш бывший партнер по ЦСКА Алексей Швед рассказывал о пари, в котором в случае проигрыша должен был пройтись по Белгороду в женском платье. В вашей жизни было что-то похожее?

— Нет, до женских платьев точно не доходило. У меня все пари — шутливые, на соки или колу. Например, кто с центра площадки забьет.

— Дмитрий Кулагин рассказывал, что у вас с ним одна ставка — коробка шоколадных батончиков. Кто сейчас впереди?

— Да, бросаем после тренировок, ведем подсчет. По-моему, у меня сейчас «+2». Но вообще у нас постоянно лидер меняется.

— Вы рассказывали, как в новогоднюю ночь час прождали друзей без денег и мобильного телефона. Это ведь было в Порт-Артуре — отдаленном и не самом благополучном районе Омска?

— Да, но гопники там не приставали, все нормально. Хотя ощущения не из приятных, когда стоишь один посреди площади в районе, где никого не знаешь, а вокруг — толпы пьяных людей.

— В юности большой рост помогал избегать конфликтов на улице?

— Не думаю, что дело именно в росте. На моей памяти были примеры ребят с высоким ростом, но слабым характером. Так что выживать на улице помогали скорее воспитание и характер. Была такая история. Раньше на улицах часто происходили какие-то стычки между районами или школами. Как-то шли мы классом от Дворца пионеров — и тут в нас из другой компании начали камнями кидать. Слово за слово — в итоге забили стрелку, как тогда было модно говорить. Нам лет по 12−13. Приходим. От своих вышел я, от тех других — какой-то парень. В итоге мы с ним один на один договорились, что обойдемся без кровопролития. Поняли, что делить нам нечего. И мирно разошлись, хотя обе стороны были реально настроены на драку.

— Ребята потом не говорили: «Ты чего наделал? Мы же подраться пришли»?

— Да нет, все понимали, что незачем ломаться, когда делить действительно было нечего.

— Но однажды вы попали в милицию. Что произошло?

— Пришли с братом в компьютерный клуб поиграть в Counter Strike. Заходит милиционер, показывает удостоверение и говорит: «Девочки-мальчики, все собираемся и едем в отделение». Я-то ладно, мне 16 лет было, а там были ребята и по 11−12. Всего человек 10, всех загнали в милицейский «пазик» и отвезли в отделение. Сняли со всех отпечатки пальцев, спросили, что делали в последние двое суток — и отпустили. Потом уже выяснилось, что ловили то ли убийцу, то ли еще какого-то преступника.

Но вообще все это было конечно очень странно. Представьте: мама отправляет 11-летнего ребенка в компьютерный клуб, приходит его забирать — а там один администратор. Родители потом в ворота милицейского отделения долбились.

— Что было тяжелее — провести несколько часов в милиции или служить в армии уже будучи игроком ЦСКА?

— Конечно, в милиции было легче. В армии своя история — отношусь с уважением к тому времени, но вспоминать не хочу. Я не мог играть, на тренировки только отпускали. Но в остальном все по уставу — утренние подъемы, построения, как положено.

— А дедовщина?

— Я был практически самым старшим, так что все нормально. А вообще, если человек умеет общаться с людьми и не желает никому зла, то и на гражданке, и в армии все будет хорошо.

— У вас ведь был вариант оказаться в НБА. В частности, в «Оклахоме». Не переживаете, что не уехали?

— Да, интерес был. Но это обычная история — американские агенты и скауты постоянно следят за европейским баскетболом. Это не значит, что надо сразу уезжать туда. Когда ты играешь за один из лучших клубов Европы, условия бывают и лучше, чем в Штатах. Плюс тут родной дом — это немаловажно. Поступали предложения от команд НБА, но мы с ЦСКА все время договаривались, что я остаюсь. Никаких сомнений или сожалений у меня не было.

— Прошлым летом вы ведь тоже ездили в США?

— Ездил, но не в НБА. Это был просто лагерь, где можно индивидуально заниматься с тренерами, восстанавливать силы и готовиться к новому сезону.

***

— Редко встретишь баскетболиста, который пишет стихи. Как все начиналось?

— Сочинял еще в детстве — даже в школе давали такие задания. А более-менее серьезные стихи начал писать лет в 20. У меня был хороший пример — моя бабушка Екатерина Константиновна Воронцевич писала очень красивые жизненные стихи. Давно мечтаю издать сборник ее произведений, хотя бы для семейного пользования.

Стихи для меня — как картины для художника, способ расслабиться, это как разговор с самим собой. К сожалению, муза посещает редко — в основном в моменты каких-то переживаний, расстройств. Или, наоборот, в счастливые моменты. Иногда, чтобы услышать самого себя, нужно сначала выразить свои мысли, а прочитать спустя некоторое время. В такие моменты я просто записываю свои размышления в телефон. Часто стираю — и ругаю себя потом, что не записывал на бумагу. А иногда открываю через полгода и думаю: боже мой, неужели это я написал?

— На Матче звезд Единой лиги в Сочи вы стали самым ценным игроком. Чем закончилась история с призовым автомобилем?

— Еще не закончилась. Но перегонять машину из Сочи в Москву не придется — мне просто вручат здесь такую же модель. Матч звезд — это что-то невероятное. А я стал первым MVP — можно сказать, получил шанс написать историю. Не знаю, станет ли это хорошей традицией, но надеюсь ее заложить — решил помочь больным детям. Считаю, это правильно. Деньги от продажи автомобиля пойдут в фонд Константина Хабенского. Хорошо, если люди об этом услышат и кто-то тоже захочет помочь.

Текст: Антон Соломин

Фото: РИА Новости / Алексей Филиппов, РИА Новости / Антон Денисов, РИА Новости / Нина Зотина

• источник: matchtv.ru
Оставить первый комментарий
Сейчас обсуждают