Валерий Непомнящий: «Ругаться на игроков — не царское дело...»

— Валерий Кузьмич, начиная разговор о вашей тренерской деятельности, нельзя не вспомнить слова Франсуа Омама-Бийика насчет того, что вы «не мешали футболистам играть». Можно ли сказать, что «не мешать играть» — это ваша тренерская концепция?
— Понимаете, это ведь только кажущаяся простота... Дело в том, что это игроки должны так считать, что им не мешают. Олег Романцев, помнится, тоже говорил, что футболисты должны сами расставляться, а потом просто играть. Тут нужно создать условия и разобраться, кому где комфортнее. Вот возьмем Дзюбу, например. Говорят, в «Спартаке» ему не могут найти позицию. Я считаю, что конкретно этот игрок на поле сам должен найти себе позицию. Конечно, в условиях, когда он выполняет общее командное действие. Например, в Томске мы часто его использовали левее, ведь для того чтобы Дзюба был эффективен, он должен принимать мяч вполоборота к воротам. Если он принимает спиной, то против него довольно легко играть, поскольку он большой. Принимать лицом можно только если играешь глубоко, а мне нужно было, чтобы он действовал ближе к первой линии или между линиями. И вот мы сдвигали Дзюбу левее, он принимал мяч вполоборота, мог пройти, отдать, ему было удобно. Сейчас, насколько понимаю, ему это не позволяют. В «Спартаке» он должен играть либо в оттяжке, либо на острие. Так что условия для реализации лучших качеств игроков ― одна из главных обязанностей главного тренера.

— Существует разница между клубным тренером и наставником национальной команды?
— Да, это разная работа. Тренер сборной не имеет права на ошибку. У него каждый матч должен быть как финальный. В клубе ты имеешь право на эксперимент, на последовательность, постепенность. Вот в советское время для работы в сборной было много времени ― на месяц на сборы уезжали, а сейчас в распоряжении всего-то три, пять или семь дней. Игроки приходят далеко не в оптимальном состоянии, и нужно за такое короткое время определить степень готовности футболиста и решить, ставить ли его в состав. Только непосредственно перед чемпионатом Европы или мира есть пятнадцать дней. Но они, как правило, проводятся в конце сезона, когда игроки измочалены психологически и физически, а их нужно привести в оптимальное состояние. Клубный же тренер имеет весь год. Поэтому, работая в национальной команде, необходимо в первую очередь иметь очень хороший глаз на отбор игроков. Тут тоже ведь не все так просто ― бывают футболисты, которые очень хорошо играют в клубе и плохо в сборной. Ну ведь есть же такие, сами знаете. Бывает наоборот ― привлекли парня в сборную и он на высшем уровне выступает, хотя в клубе у себя шалтай-болтай. Это нужно уметь определить, кому майка сборной впору, кому велика, кому мала. Тут, конечно, очень важен внутренний баланс. Надо понимать, насколько люди подходят друг другу, будет это коллектив или антиколлектив, и все это приходится делать в авральном режиме.

— А вам где было интереснее работать?
— В национальной сборной больше не хочу. Последний раз я трудился в Узбекистане и совмещал эту работу с клубной. И не имел никакой возможности отследить и определить, кто в каком состоянии приезжает в сборную. Особенно это касалось тех, кто в то время играл в России. В клубе, конечно, проще.

— С какими чувствами вспоминаете «Томь»?
— Я оставил там половину себя ― это точно. Думаю, у меня навсегда сохранились самые теплые отношения с этим клубом. Вы даже не представляете, насколько комфортно там работалось. Наверное, думаете: «Ни фига себе!», — а на самом деле это так. Да, были проблемы, которые мы переживали все вместе — с выплатами, с тем, что не могли купить футболистов. Но тем не менее внутренняя атмосфера была такой, что я просто с огромным удовольствием шел на работу, независимо от того, проигрывает команда или выигрывает. А если говорить о болельщиках ― так это чудо что за болельщики. Представьте себе, там на футбол ходят семьями. Кстати, пешеходов в Томске пропускали еще до того, как ввели этот закон!

— Ваше тренерское кредо — это разумная принципиальность. Что вы вкладываете в это понятие?
— Сейчас объясню. Это, казалось бы, такие взаимоисключающие понятия. На самом деле все просто. Вот как вы считаете, ко всем игрокам надо относиться одинаково? Я считаю, что нет! Вот ситуация: нужно устроить карантин на два-три дня. Я всегда исходил из того, что если у человека есть семья, то зачем держать его на базе? Пусть лучше домой поедет. А холостяка я подержу. Или же бывают игроки, которым можно доверять и которым нельзя. Одному я говорю: «В десять чтобы был дома, я тебе позвоню на домашний и проверю!» Он обижается: мол, что же вы мне не доверяете? Я говорю: «Да, пока не доверяю». Они, бывало, ждут когда я наберу, а потом после звонка убегают гулять. Приходилось и на этом ловить, тогда уже доверие пропадало окончательно. А другого я не беспокоил даже. Или кто-то просил меня: «Можно после игры в Москву полечу?» Одному разрешаю, другому нет. Некоторые жаловались моей жене, что «Валерий Кузьмич меня ненавидит, все время ругает!» А она объясняла, что Валерий Кузьмич тебя, дурачка, любит больше всех, потому и требует с тебя больше. Просто бывают моменты, когда я совершенно принципиален, а бывают, когда могу позволить себе отнестись иначе. Но это не касается игры. Здесь личное отношение никогда не играло роли. Даже если человек мне неприятен, но очевидно, что он готов лучше другого ― значит, он будет в составе. Хотя, знаете... и в игре бывает такое, что одному можно десять лет подряд ошибаться, а другому и один раз непозволительно. Что касается наказаний, то я всегда был против денежных штрафных санкции и подобных вещей. Если игрок не готов, он просто не попадает в состав, и все. Кому-то одного раза достаточно чтобы все понять, а кому-то хоть кол на голове теши. И ругаться на них... Не царское это дело.

Федор Кривошеев