Роман Широков: Сборная России на Евро должна выходить в четвертьфинал

Капитан сборной России и полузащитник ЦСКА Роман Широков о целях на Евро, уходе из «Спартака» и готовности учиться.

Роман Широков никогда не боялся говорить то, что думает, и давно заслужил славу главного «правдоруба» нашего футбола. На днях мы лишний раз смогли в этом убедиться. Капитан сборной России и полузащитник ЦСКА побывал в редакции «РГ», и был предельно откровенен.

С авторитетом все неплохо

— Роман, ваш тренер Леонид Слуцкий в ЦСКА и в сборной ведет себя по-разному?

—  Да нет, все одинаково— что в ЦСКА, что в сборной. Он может с вами и посмеяться, но очень требователен в работе.

— Он в равной степени требователен ко всем футболистам, невзирая на клубную принадлежность?

— Конечно. В сборной же играют не только ребята из ЦСКА.

— В ЦСКА вы не всегда попадаете в стартовый состав, а в сборной вы— капитан. В национальной команде ваш статус как-то меняется?

—  Я пока не так много времени провел на скамейке.

— Нет ощущения, что в сборной на вас больше ответственности, что вы там авторитет?

—  У меня и в ЦСКА с авторитетом все неплохо (улыбается).

— Недавно сборная провела товарищеские матчи. Полезно было сыграть против Франции, чтобы адекватно свои силы оценивать? По первому тайму соперник выглядел страшно.

— А что страшного было в первом тайме? То, что они забили два гола?

— Не только это. Просто по игре они выглядели намного сильнее.

—  Может они и держали мяч, но насколько я помню, никаких моментов не создавали.

— Но было видно, что они все делают быстрее. Согласны?

—  Даже если и так, то они были быстрее до того, как доходили до штрафной. Дальше они проникали в нее и ничего не создавали. Забили хорошие голы, но не более того. Во втором тайме и про нас можно было сказать, что были сумасшедшие скорости. Мы тоже забили два мяча во втором тайме, играли более расковано, чем в первом. Не знаю, с чем это связано. Факт в том, что второй тайм мы провели на уровне, и ничего страшного не было. Но, естественно, мы посмотрели, к чему нужно стремиться.

— Согласны, что французы— одни из главных фаворитов чемпионата Европы?

—  Безусловно, это очень хорошая команда. Наверное, могут и еще добавить.

Четвертьфинал реален

— Многие считают, что один из фаворитов Евро будет играть в нашей группе. Что скажете об англичанах?

— Судя по последним результатам, так и есть. Это хорошая, молодая, амбициозная команда.

— Кто еще фаворит, помимо французов и англичан?

— Еще можно выделить немцев. Испанцы как-то непонятно выглядят. Вроде и фавориты, но могут и проиграть. Сейчас можно говорить что угодно. Наверное, только по матчам в группе будет понятно, кто действительно претендует на победу, а кто нет.

— Как бы вы оценили других соперников по нашей группе? Все-таки Словакия и Уэльс— непростые сборные, с ними есть история взаимоотношений.

—  И тех, и других мы вроде проходили. Это для нас положительный опыт.

— Вы за этими командами следите?

— Сейчас нет. Судя по тому, когда мы в последний раз играли со словаками, там вырисовывалась довольно молодая, хорошая команда.

— Тем не менее, несколько лет назад вы весьма своеобразно высказались о Словакии, назвав их колхозом.

— Я имел в виду их поведение. Не игру, не саму сборную. Я тогда также сказал, что это хорошая команда, которая в следующем цикле будет фаворитом. Но в отборочном раунде чемпионата мира они плохо выступили, а вот в Европе хороший цикл провели.

— Многие считают, что решающим будет матч с Уэльсом. Как вы на это смотрите?

—  Для начала надо будет еще со словаками сыграть.

— Вы моральное удовлетворение от какого результата на Евро будете испытывать?

—  Моральное удовлетворение от победы можно испытывать.

— То есть при любом другом результате все равно будет неудовлетворенность какая-то?

— Смотря от какого, и как мы его добьемся. Думаю, вполне реально ставить задачу выхода в четвертьфинал. У нас группа нелегкая. Но из нее можно выйти, и уж за один матч дальше точно должны зацепиться.

— Считается, что чемпионат Европы по уровню даже выше, чем чемпионат мира. Согласны?

— Наверное, когда в нем участвовали 16 сборных, он был чуть выше, чем на чемпионате мира. А сейчас трудно понять, потому что это первый турнир в новом формате и неясно, как это будет смотреться со стороны, какой будет общий уровень.

При Капелло была скованность

— Есть ли правда в таком утверждении, что ребята из ЦСКА буквально умирают за своего тренера, в том числе и в матчах за сборную?

—  В сборной мы все-таки не за тренера, а за страну играем. Если будет другой тренер, что, ребята из ЦСКА будут спустя рукава играть? Они прекрасно понимают, что тогда на следующий матч их не вызовут и умирать не за кого будет.

— Вы можете сказать, что Слуцкий— это ваш тренер?

—  Я не так много с ним поработал.

— А был такой тренер, про которого вы могли бы сказать, что это идеал для вас?

— Честно говоря, со всеми хорошо работалось. Но, возможно, больше всего со Спаллетти и с Адвокатом.

— Со стороны казалось, что Адвокат— человек закрытый и тяжелый.

— Это со стороны. Он позитивный. Когда его больше узнаешь, уже не так реагируешь на то, что он говорит. Он может говорить с суровым лицом, но ты знаешь, что это или шутка, или он просто хочет завести кого-то.

— Что конкретно изменилось в сборной после Капелло и с приходом Слуцкого?

— Просто Фабио— сторонник жесткой дисциплины и требует от всех, чтобы она соблюдалась неукоснительно. Плюс его авторитет, наверное, на многих давил.

— Вас устраивали рабочие взаимоотношения с Капелло?

—  Меня— да.

— На Новый год вы публиковали в Инстаграме фотографию, на которой вы с Фабио. Случайно встретились?

— Случайно встретились и жили в одном отеле.

— Может, праздник отмечали вместе?

—  Нет, мы до такого еще не дошли.

— Почему, на ваш взгляд, у него все-таки не получилось в России?

—  Ну почему же. Он сборную на чемпионат мира вывел.

— Но там из группы-то не вышли.

—  Хоть попали— уже хорошо. До этого и туда не доезжали. Не знаю, так сложилось, что начали накалять вокруг— дескать, здесь все закрыты, пошутить нельзя. Наверное, это все сказывалось и нарастало. Не могли до конца расслабиться, более комфортно себя чувствовать. Поэтому, наверное, и в игре скованность ощущали.

— Вы уже побывали в гостинице, где будете жить во время Евро. Вам нравится, когда база в таком отдаленном месте, чтобы поменьше народу было вокруг?

— Из того, где мы раньше жили, мне понравился отель во время Евро-2008 в Леоганге. Хорошо, спокойно, тихо.

— В 2012-м, когда в центре Варшавы поселились, действительно не могли на улицу выйти?

— Да, не выйти. А сидеть 12 дней в номере— не очень хорошая перспектива.

— А во Франции?

— Хороший, тихий район.

— Согласны, что сборная у нас чересчур дистанцируется от болельщиков?

— На мой взгляд, эта дистанция значительно сократилась. И 30 тысяч зрителей, которые пришли на рядовой матч с Литвой— тому подтверждение. Наверное, это потому, что сборная в последние годы больше радует. Болельщики потянулись на стадион. И игроки более открытыми стали. Но, как иногда бывает? У меня Смолов однажды спрашивает, а ты что с мальчиком не сфотографировался? Интересуюсь, с каким мальчиком? Оказывается, меня с другим человеком спутали, я был совсем в другом месте. Зато потом говорят: «Широков ни с кем не фотографируется».

В деньгах потерял

— Вы являетесь воспитанником ЦСКА, но играли за «Зенит», «Краснодар», «Спартак». Можно сказать, что ощущаете себя сейчас на своем месте?

— В игровые дни не всегда (улыбается).

— А в остальное время?

—  Конечно. В ЦСКА очень хорошая обстановка.

— Вы и с молодыми ребятами хорошо общаетесь?

— Абсолютно. В сборной все хорошо общались, и это перенеслось на клуб. Никаких проблем нет.

— Правда, что вы пошли на четырехкратное понижение зарплаты при возвращении в ЦСКА?

—  Раз так пишут…

— То есть вы потеряли в деньгах при этом переходе?

—  Где-то теряешь, где-то находишь.

— Леонид Слуцкий как-то говорил, что когда он тренировал «Крылья Советов», в команде была семейная обстановка, а в ЦСКА больше профессионализма. Вам как лучше— чтобы все между собой дружили или это не так важно?

— Я абсолютно нормально отношусь к любой ситуации. Может, в Самаре все были как одна семья из-за того, что город маленький. Там некуда деваться, все рядом. А здесь в Москве все живут в разных районах.

— До перехода в ЦСКА следили за командой? Может кто-то открылся для вас с новой стороны?

— Я и так прекрасно всех знал. Все-таки много игр смотрел, и выходил против них. Поэтому ничего нового.

Главное— какие вы на поле

— Вы поиграли во многих командах, всякое повидали. Как думаете, уже прошли те времена, когда в нашем футболе был, грубо говоря, бардак?

— Естественно. Все течет, все меняется. Раньше неделями жили на базе. Сейчас такого нет.

— Все это потихоньку уходит?

— Да. Самое главное не то, как вы после игры или тренировки время проводите, а то— какие вы на поле. Вместе вы, как единый кулак, или нет. А там вы хоть не разговаривайте ни с кем, не общайтесь.

— Есть мнение, что в «Зените» неместным ребятам тяжело освоиться. Эта команда, как и город, с особой спецификой. Это правда?

— Когда я пришел, никаких проблем не было. Может раньше, когда было много своих воспитанников, были какие-то трения, когда приходил человек извне— я не знаю. Но когда я там играл, в команде было много легионеров и ребят из других городов.

— А то, что «Зенит» долгое время тренируют одни иностранцы— не проблема?

— Это же они окно в Европу прорубили (улыбается).

— Есть такое, что легионеры не с каждым специалистом готовы работать?

—  Думаю, они будут работать с кем угодно. Наверное, руководство при выборе тренера ищет такого специалиста, который соответствует игрокам. Трудно взять и поставить кого-то, условно говоря, с завода. Не та квалификация будет. Пока своего не воспитали, приходится нанимать тренеров, которые считаются топовыми. Не думаю, что приглашение иностранных специалистов связано как-то с тем, что в команду набрали легионеров. Для русских, возможно, тоже нужно, чтобы с ними поработал иностранец.

— Обратный пример— ваш коллега по сборной Александр Кержаков, которому не очень повезло, что «Зенит» тренирует иностранец.

— В какой-то момент не повезло. Допустим, при Спаллетти все было хорошо.

— Это вопрос индивидуальных взаимоотношений тренера и игрока?

— Естественно. Конечно, не очень хорошо, что так произошло с Кержаковым. Тем более Саша местный парень, а своих практически не осталось. Такой уход не совсем красивым был, но так сложилось.

С «Краснодаром» не договорились

— Вы дважды уходили из «Спартака» в аренду, потом возвращались. Нет ощущения, что напрасно потратили время в этом клубе?

—  И в первый, и во второй раз события развивались неудачно. А время— оно и так уходит.

— Но может уйти с пользой, а может и не совсем.

—  Скажем так: тот опыт, который я там приобрел, был для меня полезен.

— Он был отрицательный?

— Роман Широков: Больше да.

— У вас были шансы остаться в «Краснодаре», когда уходили в аренду? Вы сами говорили, что по стилю краснодарцы вам больше подходят, чем «Спартак».

—  Шансы, конечно, были, но не смогли договориться.

— Со «Спартаком» или «Краснодаром»?

— Со «Спартаком» мы бы договорились. А вот с «Краснодаром» не получилось.

— Почему? Просто владелец «Краснодара» Сергей Галицкий как-то сказал, что готов подписать вас и в 60 лет, называл вас гением.

—  Время течет, гении меняются (улыбается). Сложились такие обстоятельства, которые не позволили прийти к взаимному соглашению.

— Когда вы переходили в «Спартак», у вас были другие варианты продолжения карьеры?

—  Варианты были, но этот меня больше устроил.

— При бывшем главном тренере «Спартака» Мурате Якине вы говорили, что хотели играть в спартаковский футбол, но Якин не мог ее поставить. А с Аленичевым вам приятно было работать?

—  При Аленичеве, безусловно, было интересно. Никаких проблем не было. И тот футбол, который он прививает, доставлял мне удовольствие. Может быть, мы не все матчи проводили так, как он и мы сами этого хотели. Но в целом было приятно с ним работать.

— Можете подтвердить информацию, что ваш контракт со «Спартаком» автоматически продлевался, если бы вы отыграли определенное количество игр?

— Такого пункта не было, чтобы автоматически продлевался.

— Свой первый уход из «Спартака» вы объясняли тем, что не нужны тренеру. Но с Аленичевым у вас вроде не было проблем. Можете сформулировать причины ухода из «Спартака» в этом году?

— Трудно сказать, какие на то были причины. Мне сказали: будет хорошо, если мы расторгнем контракт. Мы пришли с руководством «Спартака» к тому, что лучше расстаться сейчас. Для всех так полезнее будет.

— То есть Аленичев был за то, чтобы вы остались?

—  Наверное, если бы он конкретно был за то, чтобы я остался, так бы и случилось.

Негатива слишком много

— Вы довольны тем, как у нас освещается футбол?

—  У нас 85 процентов публикаций с негативным оттенком. Всегда. Как бы мы не сыграли. Ладно, взяли нового тренера, вся страна сплотилась. Обыграли Швецию— все в восторге. Но стоило проиграть— все по новой.

— Может, такой у нас менталитет?

Роман Широков: Менталитет, конечно. Плюс общественное мнение формируется именно вами, журналистами. Вы, допустим, не удовлетворены своей зарплатой и пишите, что играют миллионеры, которые, по-вашему, не отдаются на поле. Когда это повторяется из раза в раз, болельщики тоже начинают так думать.

— Выходит, футболист— жертва и никак не может повлиять на ситуацию?

—  А как ему это сделать? Своей игрой только. Но если она все время освещается в негативном свете, как тут повлиять? Даже если есть позитив, никто о нем не пишет. Кокорин, например, всегда плохой, потому что ему много платят. Но он же не приходит и не говорит: дайте мне столько. Это рынок. Все же ратуют, чтобы рыночные отношения были. Вот они и есть. Наверное, претензии нужно не игроку адресовать, а тому человеку, который выделяет средства на Кокорина.

— Нам кажется, суть претензий не в том, сколько он получает и сколько тратит. А в том, что он это делает вызывающе, напоказ.

— С этим соглашусь. Сам виноват. Учитывая создавшийся негативный фон, неправильно так подставляться. Тем более, что подставляет он не только себя, но и всех футболистов. По одному судят и об остальных. Но все началось не с Кокорина. Негатив до него был.

Прямой, но не конфликтный

— У вас репутация конфликтного человека…

—  У меня никогда ни с кем конфликтов не возникало. Если и случались недоразумения, то это нормальная ситуация.

— А как же ваши высказывания, которые нередко провоцировали скандалы?

—  Ничего скандального в моих словах никогда не было. Все, что я говорил, сбылось. Если кто-то не видит на два метра вперед и считает иначе, то это не мои проблемы.

— Но с тем, что вы человек прямой, согласны?

—  Это уже ближе к истине.

— Складывается впечатление, что вам просто легко говорить правду. А бывали случаи, когда правду было говорить сложно, например, друзьям?

—  К счастью, таких ситуаций не возникало. Друзья меня ни в чем не подводили.

— Никогда не жалели о сказанном?

—  Может, какие-то вещи и не стоило говорить. Но, в основном, все по делу.

— В таком случае, вопрос, который подразумевает жесткий ответ. Переход на систему осень-весна себя оправдал? Судя по результатам наших клубов в весенней части еврокубков— не особенно.

—  Честно говоря, я вообще не понимал смысл этой затеи и до сих пор не понимаю. Что от этого меняется? Просто круги местами поменяли и все. Другого ничего не произошло. Что, мы начали играть в декабре? Нет. У нас инфраструктура поменялась? Нет. Когда это затевалось, я сразу сказал, что вы сначала инфраструктуру подтяните до того уровня, чтобы вам играть можно было до середины декабря. И начинать, как немцы, хотя бы в конце февраля. Тогда, может быть, какой-то толк и будет. Но чтобы это сдвинуть с мертвой точки, представляете, сколько вложить надо? Даже если сейчас построить стадион, что, думаете в феврале будет у кого-то поле идеальное? Нет. В наших погодных условиях тяжело это создать. Или крытые стадионы нужно строить или играть на синтетике.

— А вы кому это говорили? Хочется понять, футболистов слышат, когда принимают подобные решения?

—  Вы же прекрасно понимаете, что нет.

— Но ведь логично мнение футболистов тоже спрашивать.

—  Я тоже так считаю. Но в итоге по-другому выходит. Наверное, нужно к руководителям нашим обратиться, чтобы они мнения всех собирали. И болельщиков, причем в первую очередь. Каково сидеть даже на современном стадионе в минус 15? Наверное, в виповской ложе отлично. За стеклышком сел спокойно и смотришь. А тем, кто приходит просто на стадион? Может, только на спартаковской арене нормально, да и то— я там на скамейке сидел с подогревом и не скажу, что в ноябре это очень комфортно. А, допустим, куда-нибудь в Пермь вы приедете в декабре. Как там сидеть людям на трибуне.

Прельщает работа менеджером

— Когда вы уходили из «Спартака», была новость, что министерство спорта Московской области предлагало вам работу…

— Было такое. У нас очень хорошие отношения с Романом Игоревичем Терюшковым. Звали советником.

— Насколько активно вы сейчас занимаетесь своим проектом в родном Дедовске. Вы же там футбол поддерживали?

—  Поддерживал и поддерживаю. Но тяжело это делать, приезжая раз-два в год. Есть у нас с министром Московской области один проект, ездим по детским домам. На большее не хватает времени, хотя идеи есть. Вот есть же чемпионат Москвы. А почему не сделать чемпионат Московской области. А то ребята варятся в собственном соку— мало турниров.

— Когда закончите карьеру, наверное, времени для проекта больше будет?

—  Конечно, но я там больше представительские функции выполняю. Идею могу подать. А реализовывать будут другие люди.

— Вопрос от нашего читателя: ваши ровесники Аршавин, Павлюченко, Сычев доигрывают, цитируем «на задворках». Вы же выступаете за сборную, играете за топ-клуб. В чем секрет вашего долголетия?

— Да я просто чуть позже, чем они начал на таком уровне играть (улыбается).

— Следите за их карьерами? Аршавин вот в «Кайрате» оказался…

—  Естественно, это не его уровень. Но, к сожалению, он там. Вообще ребята могли бы более достойно завершить карьеру.

— Вообще мысли о том, что будет дальше, часто посещают?

— В последние полгода— да.

— Есть какая-то конкретика?

— Как таковой нет.

— А замыслы? Может, тренерская работа?

—  Замыслы есть, их нужно воплощать. А тренерская пока не прельщает.

— Пример Сергея Семака не вдохновляет?

—  По уровню образования и вообще по его человеческим качествам, я считаю, что ему нужно было другую роль определять, более высокую и значимую. Специалист нового поколения, который и сам поиграл, и имеет очень хорошее образование, и понимает в футболе. Он мог бы руководить. Для начала, возможно, нужно было его куда-нибудь определить в среднее звено, чтобы посмотрел, как все изнутри делать, а потом уже на должность генерального директора через два-три года.

— А он сам хочет? Вы не разговаривали на эту тему?

— Думаю, если бы ему такое предложение поступило, он бы с удовольствием его рассмотрел.

— Вы в футболе останетесь, или хватит?

— Я, может, и хотел бы остаться, но посмотрим, что будет. Если оставаться, то меня больше прельщает менеджерская работа. Но это тоже надо идти куда-то и учиться.

— Вы готовы пойти учиться?

— Безусловно. Как прийти, ничего не зная?

— Такой подход весьма распространен.

— Может, он и распространен, но я прекрасно понимаю, что ничего из него хорошего не получится.