Максим Головлев: «Ты — мое зеркало», — говорил Зико"

Среди переводчиков, работающих в российских клубах, у него, возможно, самый большой стаж — десять лет. Выпускник МГИМО пришел в ЦСКА в 2004-м помогать Артуру Жорже. А дальше его подопечными были в основном бразильцы — от Карвалью до Витинью.

— Сколько вы знаете языков?

— Португальский и английский освоил еще в МГИМО. А когда ЦСКА принял Хуанде Рамос, взялся за испанский.

— С нуля?

— Можно сказать и так, потому что поставил перед собой цель выучить классический испанский язык. А не «портуньоль» (смесь испанского и португальского. — Прим. «СЭ»), на котором многие говорят. Испанский похож на португальский — но окончания слов разные. Есть и другие нюансы. Тогда сама ситуация дала понять, что нужно двигаться вперед.

— В смысле?

— Рамосу переводил Виктор Онопко, который блестяще знает испанский. Я же пришел к выводу, что и мне надо учить его, а не сидеть на португальском. Лучше общаться с тренером на его родном языке, правда? Затем команду возглавил Леонид Слуцкий. Бразильцы из ЦСКА к тому моменту разъехались. И я переключился на английский, который до 2009 года был у меня в «запасниках».

— Сегодня с кем в клубе можете поболтать на испанском — кроме Онопко?

— С двумя физиотерапевтами и тренером по физподготовке Паулино Гранеро. Так что с практикой проблем нет.

— Нужен ли в вашем деле синхронный перевод?

— Конечно! Особенно на теории, разборе игры или в перерыве матча, где нет времени выслушивать все, что говорит главный тренер. Там работаешь исключительно в синхронном режиме. На пресс-конференциях проще — сначала запоминаешь объем информации, дальше выдаешь перевод.

— Где вы находитесь, когда идет тренировка?

— На разминке, которую 15−20 минут проводит Гранеро, стоим бок о бок. Я синхронно перевожу его задания. Потом располагаюсь около главного тренера. Сейчас больше объяснений требуется Витинью. Остальные легионеры давно адаптированы. Во время матча Слуцкий подзывает меня, если готовится замена. А на поле по-английски какие-то реплики игрокам обычно адресует сам.

— Вы переводите все, что говорит тренер?

— В институте нас когда-то напутствовали: «Ваша задача переводить не слова или фразы, а единицу смысла». Понятно, что какие-то междометия или слова-паразиты можно опустить.

— А русский мат?

— Куда ж без него?! Если это несет эмоциональную окраску, очень важно интонационно донести все до футболиста. Мне Зико говорил: «Ты — мое зеркало! Если я, общаясь с командой, нахмурил брови, — ты должен сделать то же самое!» Чтоб перевод был не только точным по смыслу, но и в той же интонации.

— Быть переводчиком тренера сложнее?

— Лишь в том плане, что сопровождать его приходится везде — на пресс-конференциях, совещаниях в клубе, летучках с коллегами по штабу, установках, беседах с футболистами… Кроме того, решаешь бытовые вопросы. Загружен постоянно.

— Самый трудный период для вас в ЦСКА — когда главным тренером был Зико?

— Да. При Жорже в клубе было всего два латиноамериканца — Карвалью да Осмар Феррейра. А в 2009-м и футболистов из Бразилии стало гораздо больше, и тренеров — вместе с Зико работали его брат Эду и Паулу Пайшау, отвечавший за физподготовку. Я всегда был рядом с Зико — на базе, в офисе клуба, в городе. Когда он заканчивал дела, я мчался к кому-то из его соотечественников. Договориться об установке дома интернета, спутникового телевидения, помочь в оформлении документов на машину. Если честно, порой голова шла кругом. Ведь в Москве еще из-за пробок кучу времени тратишь на дорогу.

— И тогда в ЦСКА появился второй переводчик Григорий Тихонов, который позже работал в «Анжи»?

— Да. Я в основном закрывал футбольный круг вопросов, Гриша — быт легионеров.

— В каком режиме вы живете?

— Мой мобильный включен 24 часа в сутки. Не бывает такого, чтоб я уехал с работы, сказав, дескать, всех благ, до завтра меня не беспокоить. Позвонить могут и посреди ночи, и рано утром. То ребенок у кого-то заболел, и надо экстренно отвезти в больницу. То мелкая авария. То гаишник тормознул за разворот в неположенном месте или проезд под «кирпич». Какие-то вопросы я улаживал по телефону, но иногда приходилось срочно срываться из дома. К такому графику за десять лет в ЦСКА я уже привык.

— Кто из армейских бразильцев лучше всех освоил русский?

— Вагнер. Он вообще обрусел. И получал от жизни в Москве огромное удовольствие. Здесь у него была своя компания, любимые маршруты, рестораны, магазины. Я как-то ездил с ним на машине и поразился, насколько здорово ориентируется он в Москве. У Вагнера отличная зрительная память — если раз где-то побывает, дорогу сразу запоминает. С ребятами в команде он спокойно общался без меня на русском. Однажды слышал, как он позвонил своему водителю и выдал почти без акцента: «Брат, встречай в полвторого, в Шереметьево. Как всегда…»

— Почему же Вагнер отказывался давать интервью на русском?

— Перестраховывался. Хотя вопросы переводить ему обычно не требовалось — Вагнер их понимал.

— Звонил вам из Китая?

— Конечно. У Вагнера все хорошо. Для него главное — чтоб жена была рядышком. Когда в январе возник вариант с возвращением в Россию, Вагнер волновался, как она к этому отнесется. Жена сказала: «Куда ты, туда и я. Хоть на Луну». Так же отреагировала и на отъезд в Китай.

— С другими бразильцами, поигравшими за ЦСКА, общаетесь?

— Телефоны остались, но давно ни с кем не созванивался. Разве что Дуду как-то приезжал в ЦСКА на просмотр. Приятно было повидаться.

— Переводчик «Зенита» Александр Низелик получил тренерскую лицензию в Коверчано. У вас есть такие планы?

— Нет. Каждый должен заниматься своим делом. А я лучше еще один язык выучу.

Александр КРУЖКОВ