Леонид Слуцкий: «Меня столько много обсуждали в негативном плане, я еще не стал белым в глазах сообщества – я пока темно-серый»

Раньше он наказывал за один только взгляд, сегодня может пошутить с игроками. Главный тренер чемпиона страны, ЦСКА, об эгоизме своих футболистов, необходимой жесткости, письмах счастья и профессиональном одиночестве 

— Не так давно стало известно о встрече тренера нашей сборной Фабио Капелло с руководством французского ПСЖ.Спортивные журналисты тут же напряглись: якобы все не просто так – итальянец может сменить прописку, а следом стали думать – кто потенциально мог бы заменить дона Фабио. Большинство называло вашу фамилию. Вы удивились бы, поступи вам такое предложение? 

— Я удивился бы, если бы Капелло разорвал действующий контракт и отправился в ПСЖ. На протяжении всей своей карьеры он показал себя человеком, соблюдающим все договоренности, что он не из той категории специалистов, которые кидаются за более прибыльными вариантами, имея на руках контракт. Про себя я могу сказать то же самое – учитывая, что у меня действующее соглашение с ЦСКА. Так что вряд ли стоит обсуждать какие-то варианты. Да и сам я пока слабо представляю себя у руля сборной. 

— Я это вот к чему. Мне показалось, что спортивное сообщество чересчур долго обсуждало ваше чемпионство, все спорили – победил ЦСКА благодаря тренеру и собственной силе или потому что соперники слабые. Я не спрашиваю, каково вам такое слышать, хочу узнать – это нормальная для нашего футбола ситуация, когда столько людей обсуждают компетенцию главного тренера чемпиона? 

— Знаете, невозможно сразу переодеться из черного в белое. Меня столько много обсуждали в негативном плане, я еще не стал белым в глазах сообщества – я пока темно-серый. Могу привести элементарные выкладки. Понимаю, у вас не спортивное издание, но все же. Это было четвертое чемпионство ЦСКА в 2000-х. Все титулы, и этот в том числе, были оформлены в предпоследнем туре. Вот, говорят, предыдущие победы дались увереннее, но именно в этом сезоне мы набрали большее количество очков – 64. Рубеж «60 очков» всегда гарантировал чемпионство. А что касается соперников, то 62 очка «Зенита» не могут говорить о его слабости. Статистика опровергает скептиков. 

— Похоже, вы уже научились воспринимать критику спокойно? 

— Я привык, что меня критикуют с профессиональной точки зрения, что высмеивают мои внешние данные, лишний вес – это прозвище «Бегемот». Расскажу вам одну историю. У ЦСКА есть VIP-болельщик с очень хорошим капиталом, он участвовал в съемках фильма о ЦСКА и прочих действиях, посвященных родному клубу. И естественно, как огромное количество фанатов, он был категорически против моего назначения и даже пришел однажды к нашему генеральному директору, чтобы донести ему свою позицию о несоответствии тренера занимаемой должности. Сказал, что если — когда-нибудь выиграет чемпионат в составе ЦСКА – это мне после рассказывал директор, – то он обязуется купить в московский зоопарк бегемота и в дальнейшем ухаживать за ним. Разумеется, первое, что сделал наш гендиректор после финального свистка в чемпионском матче с «Кубанью», направил ему сообщение. Прошло уже два месяца, директор регулярно напоминает ему, но тот человек просто пропал – не отвечает ни на письма, ни на звонки. А свои обещания надо бы выполнять. (Смеется.) 

— На днях начался новый сезон, поэтому давайте поговорим о ваших буднях. Прочитал в одном из ваших интервью: «Думбия забивает голы лучше, чем Муса, но поддается дрессировке хуже. А Мусе говоришь «беги» – он бежит. Говоришь «не беги» – не бежит». Дрессировать, как вы говорите, футболиста – это обычная работа тренера топ-клуба? 

— Это нормальный процесс. Просто я в своей работе стараюсь играть на сильных качествах игрока, максимально внедряя его в схему. Кто-то легче управляем, кто-то сложнее. Если человек совсем неуправляем, но приносит гарантированную пользу, как Думбия, который забивает мешками, то мы готовы под него подстроиться. Если он что-то не может делать, за него это выполнят другие игроки. Но тогда надо, чтобы он забивал, потому что никто не будет подстраиваться под игрока, который неэффективен. 

— Как заставить крепких мужиков выполнять то, что вам нужно? 

— Прежде всего их заставляет контракт, как и в любом виде деятельности. Когда говорят о дополнительной мотивации футболисту, мне смешно это слышать – они получают огромные деньги, и если их еще надо уговаривать или запугивать ради того, чтобы они выполняли свои многомиллионные контракты, это говорит о непрофессионализме. Но я работаю с футболистами высочайшего уровня. Вопрос только в том, насколько доходчиво я объясняю, насколько большое количество повторений надо использовать для того, чтобы мои мысли и идеи реализовались на футбольном поле. 

— Известный американский писатель и бизнес-тренер Роберт Кийосаки, чтобы научиться коман­довать людьми, специально пошел в армию. А где эту науку освоили вы? 

— У меня никогда не было проблем с управлением. Я работаю уже очень давно. Начинал детским тренером, когда мне было 22 года, по существу сразу после института. Семь лет я занимался с детьми – они за это время выросли и стали юношами. И вот там требовалось очень жестко руководить, потому что как раз в юношеском периоде главные соблазны. А как вы понимаете, в футбол играют дети не из самых благополучных семей. Как ни странно, чем ниже социальный статус родителей, тем выше талант ребенка. Поэтому для меня это была сумасшедшая школа в плане вырабатывания жесткости. До сих пор мои воспитанники вспоминают, что и физические методы воздействия применялись. Лещи и пендали вылетали систематически. Так что я давным-давно приобрел все эти навыки. 

— От вас вроде бы не только игрокам доставалось, но и судье. 

— Да, было дело. В молодости, так сказать, тренерской. (Смеется.) 

— Вот и скажи после этого, что тренер —, как считают многие, – недостаточно жесткий. 

— Ни один футболист, с которым я работал долгие годы, не скажет, что —  мягкий тренер. Да, я не тот человек, который будет истерично орать матом и костерить игрока. Добиться того, чтобы люди выполняли то, что я от них требую, можно и другими, гораздо более эффективными способами. 

— Стало быть, запустить бутсой в игрока – не ваш метод? 

— А я в свое время запускал. Опять же когда работал с молодыми игроками – тогда этот метод был самым эффективным, на самом деле. Это как с ребенком, которому ты долго объясняешь, объясняешь, а потом дал леща – и он сразу все понял. Это ускоряло процесс. Но сегодня вряд ли. Мне сложно представить, что должен сделать игрок, чтобы я так пос- тупил. Это вершина неуважения друг к другу, просто непрофессионально. 

— Так ведь Бекхэма, которому в свое время досталось бутсой от Фергюсона, не назвать непрофессионалом. 

— Да та история сильно преувеличена. Фергюсон хотел кинуть в стену, чтобы создать эффект. Но чуть-чуть сорвалось и попало не в стену, а в лоб. Как вы думаете, что выберет игрок в случае ошибки – что на него будут кричать или ему ни слова не скажут, но оштрафуют на приличную сумму? Уверяю, каждый предпочтет, чтобы на него поорали минут десять нецензурной бранью. А я считаю, что более эффективен другой вариант, и использую его систематически. 

— Штрафуете? 

— Да. У нас есть положение о штрафах, где прописано все, вплоть до цвета носок, которые они должны надевать на тренировку. Не говоря уже об опозданиях. Так что, если что-то не так, я с милой улыбкой сообщаю игроку, что он оштрафован, а не ору: «Какая ты сволочь, пришел на две минуты позже!» 

— Говоря о штрафах, все первым делом упоминают опоздания, но это обычное дело в современном спорте, и игроки стали крайне пунктуальны. 

— Раньше я наказывал за взгляд. Скажем, мне не понравилось, как человек посмотрел. Не на меня, а в игре. Футбол – это же эмоции. На поле нельзя играть с взглядом человека, например, обедающего. Нельзя быть безразличным и инертным. За такое я мог заменить, а потом и оштрафовать. Когда ты работаешь с юношами, определенные вещи пресекать нужно очень жестко. 

— Вы много рассказываете о том, как работали с молодежью. Родители пытались уговорить вас поставить ребенка в состав? 

— Нет. Сейчас я смотрю игры молодежки, там полные трибуны родителей, все они уже видят миллионы долларов. Случаются конфликты между родителями игроков, между родителями и тренерами, между родителями в семье. Сегодня это не то чтобы норма, но общепринятое явление. У меня были сироты, большая группа интернатовских пацанов была, детей из малоимущих семей – в том числе и поэтому я вел себя достаточно жестко, понимал, что на мне лежит еще и воспитательная функция. Тогда проблемы родителей не существовало. Когда мы играли в Москве – в финале, против спорт-школы московского «Динамо», – по всей бровке стояли отцы игроков – каждый на том участке поля, где играет его сын, – и давали наставления. Я был в шоке – в провинции такого не было. 

— Футболисты в интервью любят рассказать о причудах своих тренеров. Вам самому как кажется, что ваши игроки рассказали бы о вас? 

— Андрей Тихонов, которому однажды задали такой вопрос про меня, ответил, что его всегда коробило, когда я использовал ненормативную лексику, потому что это мне совершенно не идет. Он мне это и в глаза говорил. Если вдруг в раздевалке в перерыве или перед матчем у меня вырывалось крепкое слово, Андрея передергивало. Поэтому я стараюсь их минимизировать. 

— Я видел в Интернете так называемый Motivation Movie – ролик, где на фоне динамичных игровых эпизодов вашей команды Аль Пачино произносит свою речь из фильма «Каждое воскресенье». Почему не вы сами? 

— Это очень сложно. Такую речь нужно произносить на родном языке, а у нас в команде полно иностранцев. Если бы сидело три переводчика и каждый переводил на английский, французский и испанский, эффект этих слов был бы потерян. Когда я работал в «Москве» и «Крыльях Советов», где 90% игроков были русскоговорящими и где были команды-семьи – в клубах уровнем ниже можно строить команды-семьи, – такие речи у меня бывали. В Самаре бывали письма – я писал индивидуально каждому игроку «Крыльев» – письма счастья они назывались, они были очень личные. С чувством юмора и достаточно циничные, но, несмотря на это, я ни разу не слышал, чтобы ребята эти письма цитировали. То есть они серьезно к ним относились. В ЦСКА игроки в хорошем смысле эгоистичны, главное, что ими движет, – это развитие собственной карьеры, поэтому там такая проникновенная речь, может, и возможна, но она не будет достаточно эффективной. 

— В той речи Пачино говорит: «Я проиграл все свои деньги, я разогнал всех, кто любил меня». Вы могли бы сказать то же самое о себе? 

— Что-то похожее. Почему «Каждое воскресенье» является моим любимым фильмом? Потому что там точно показана жизнь тренера после поражений, в тяжелые моменты. Как бы ты ни старался снять стресс – а герой Аля Пачино пытался встречаться с бывшими женщинами и с дамами легкого поведения, пить, – на самом деле от проблем не уйти. Я давно это понял. Чтобы снять стресс и пережить поражение, его надо просто пережить. Ты теряешь какой-то процент собственного здоровья, и как бы ты ни хотел помочь своему организму расслабиться, чтобы кто-то взял часть твоей нагрузки на себя, это невозможно. Человек всегда одинок в своем несчастье, а поражение в футбольном матче – это даже не несчастье, это смерть, суточная или двухдневная – зависит от того, сколько времени тебе надо, чтобы с этим справиться. Умер на сутки или двое – пока не началась новая работа. Это сложно. В эти моменты ты понимаешь, насколько ты одинок. Неважно, богатый ты или бедный, у тебя 10 детей или ни одного нет, ты шикарной живешь жизнью или ограниченной – это не играет никакой роли. Ты понимаешь, что одинок и никто не может тебе помочь. Все, что говорит Аль Пачино, переживает каждый тренер. 

— В такие моменты к вам лучше не подходить? 

— Я сам замыкаюсь. Работая на более высоком уровне, я резко сократил круг общения. Не потому, что на кого-то обиделся, а потому что я не распыляю энергетику. Когда неделя до игры, я только накапливаю энергетику, потому что слишком большой выплеск идет во время матча. А разговор по телефону или встреча с другом – это распыление энергетики. Хочешь ты или нет, ты все равно окунаешься в проблемы того человека, пусть даже неглубоко. Когда ты занимаешься бытовыми делами, ты тоже распыляешься. Моя жизнь – это сосредоточение энергетики всю неделю для того, чтобы полностью выплеснуть ее в игре. Понятно, что от этого страдают и семья, и друзья, и общение, но тут так: сначала ты накапливаешь – потом отходишь. Могу сказать поразительную вещь: положительные эмоции от победы даже в десятой части не компенсируют уровень отрицательных эмоций, которые ты испытываешь после поражения. Поэтому эти эмоциональные пики вниз нужно как-то компенсировать, а это сложно сделать. 

— При такой замкнутости вы не выглядите сухарем. 

— Потому что это не так. Все мое общение с футболистами построено на каких-то подколах, провокациях. Во-первых, это общепринятая манера в футболе, во-вторых, это помогает легче переносить какие-то рабочие моменты, в-третьих, развивает в футболистах быстроту реакции. Я и сына воспитываю подобным образом. Это не одобряют жена и моя мама, его бабушка, но – только на шутках и подколках. Мне иначе было бы скучно и неинтересно. 

— Как же так вышло, что у вас сын занимается хоккеем? 

— Ну, он уже не занимается. Лед свободен только в 6 утра, и из-за этого сын очень тяжело пошел в школу. Вообще он занимается всем подряд, и все ему нравится. Но я его постоянно травлю, потому что он нехуденький мальчик, мягко говоря. Сейчас он занимается теннисом, футболом, единоборствами, танцами. Я ему говорю: «Ну, давай твои шансы взвесим. В теннисе – без шансов, куда такому кабану по корту носиться? Танцы отпадают просто автоматически – ты где такого танцора видел? Футбол – тоже». Я считаю, что надо делать ставку на единоборства, и у него вроде там получается. В микс-файте, которым он занимается, масса, наоборот, приветствуется. 

— Вот вы всех травите, а над вами позволяется шутить? 

— Конечно. Самый яркий из последних моментов – когда я сразу после финала кубка давал интервью на канале «Россия-2», Вася Березуцкий подошел и неожиданно вылил на меня поллитра холодной воды. А когда мы стали чемпионами, Вернблум маркером начертил мне на спине не очень приличный рисунок. Когда ты сам часто шутишь над игроками, ты должен быть готов к тому, что тебе ответят тем же оружием, это нормально. 

— Серьезный вопрос: что делать тренеру с нападающим, который перестал забивать? 

— Ой, есть куча методик, которые надо просто пробовать. Одна может помочь, другая – может не помочь. Возможно, что-то новое придется изобрести. Я разные пробовал. 

— Я сам немного играю в футбол и несколько игр подряд не могу забить. Причем чем больше хочу забить, тем более корявым у меня получается удар. Вот что мне делать? 

— Давайте проведем эксперимент. Закройте глаза, представьте последнюю ситуацию, в которой вы не забили, расскажите, что происходит? 

— Я в метре от правой штанги принимаю поперечный пас, подставляю ногу и промахиваюсь по пустым воротам. 

— Я был уверен, что вы так и ответите. Это один из моментов визуализации. Но если вы в голове не можете забить гол, то как сможете забить его на поле? Надо мысленно представлять, как вы забиваете. Один гол, второй, пятый – чтобы у вас и мыслей промахнуться не было. Конечно, нужно отрабатывать эту визуализацию на тренировке. Но если перед матчем вы снова прокрутите в голове все эти моменты, вероятность того, что в подобной ситуации вы забьете, будет на 70% выше. Вот Дима Кириченко, он несколько раз становился лучшим бомбардиром чемпионата, должен был забить сотый мяч. Но несколько раз не забил и стал думать, что это уже никогда не случится. Я ему говорил: «Ну как же так? Ты забил 99, почему еще один не сможешь? У тебя в каждой игре моменты». Мы долго работали над этой ситуацией. Так что даже у больших голеадоров бывают моменты, когда кажется, что это все. 

— Известно, что после матча тренеры собираются выпить по рюмашке… 

— (Перебивает.) Не собираются. Есть такая традиция в Англии. Хотя, когда мы играли в еврокубках, я что-то такой традиции не заметил – никто не предлагал мне по рюмашке выпить. В России у меня не было ни одного случая – ни я никого не приглашал, ни меня не звали. 

— А кого хотели бы пригласить? 

— Я могу позвать любого тренера. С кем-то мы общаемся чуть чаще, с кем-то встречаемся только на игре, но антагонизма ни к кому нет. 

— Такими темпами подаренное Жозе Моуринью вино вы никогда не откроете. Вас в каждом интервью спрашивают, а вы все говорите, что пока стоит. 

— Ой, да оно давно уже выпито. (Смеется.) 

— Ну наконец-то! Вам алкоголь после стрессовых матчей помогает? 

— Да я… Я, в общем, могу выпить все что угодно, но я не чувствую от этого никакого эффекта. Веселиться, шутить я могу и в трезвом состоянии – мне для этого не нужно выпивать. С другой стороны, я могу поддержать любую компанию, если того требует ситуация или просто есть желание. 

— Вы как-то пошутили, что маме не нравится, что вы постоянно подтягиваете штаны. Но я во время съемки не заметил за вами такого. 

— На съемке я не испытывал стресса. Есть как слова-паразиты, так и жесты-паразиты. Я все время подтягиваю штаны, когда нервничаю, или делаю так. (Приглаживает руками волосы.) 

— От какой привычки или черты характера вы хотели бы избавиться? 

— Я хотел бы избавиться от лишнего веса очень сильно, но, несмотря на огромное количество попыток, пока безуспешно. Я смогу сделать это, только если перестану работать, потому что уровень стресса слишком высок. А держать себя на жесткой диете при моей работе невозможно. Еще я очень сильно нервничаю в момент матча. Потом смотрю в записи на себя – вид сумасшедшего человека, сидящего на скамейке, удручает. Видно, что человек в игре, но уже слишком – его сейчас либо паралич разобьет, либо он сойдет с ума. Хотя я сохраняю трезвость мысли, но это все-таки перебор. Правда, я работаю над своим поведением, и мне кажется, есть изменения в лучшую сторону, но не глобальные. А хотелось бы глобальных. 

— А от машины вы избавились? Березуцкий сказал, что вы продаете. 

— Да у Васи, как всегда, устаревшая информация – как обычно, ляпнул не в тему. Я ее год назад продавал. 

— Президент ЦСКА Евгений Гинер не признает ничего, кроме мерседесов. А вам что нравится? 

— А мне все равно. Для меня автомобиль – это средство передвижения. Там должны быть DVD, Wi-Fi – это необходимо мне для работы, он должен быть удобным, потому что я провожу в нем много времени, и он должен ездить. Марка меня не интересует. Когда я стал работать в ЦСКА, я ездил на Nissan Teana, и все смеялись: «А что это тренер у нас на такси ездит?» Я понял, что важен определенный уровень, соответствующий главному тренеру. Поэтому взял Audi A8, она и статусу соответст­вует, и удобная. 

— Но ваши часы за 50 долларов статусу главного тренера не отвечают. 

— Они даже дешевле. Могу сказать, что у Романа Аркадьевича Абрамовича часы тоже за 50 долларов. Это рабочие часы, в которых есть секундомер и несколько полезных режимов переключения, которые я использую на тренировках. Но у меня есть и дорогие часы. Вот на свадьбу к Щенникову я надевал те, что подороже. А так я абсолютно не комплексую по этому поводу. 

— Простите, но не могу не спросить: вы после той истории с бигмаком в «Макдоналдс» ни ногой? 

— Нет, не хожу. Теперь я пользуюсь советом футболистов и заезжаю в «Мак-авто». Бывает, хочется, и все тут, но это случается редко и, как правило, в стрессе. Как тренер я понимаю, что это неполезно, но, учитывая уровень напряжения, позволяю себе раз в три-четыре месяца съесть гамбургер.